[...]

В районе пересечения улиц Мельника и Пугачева нас взяли под конвой гитлеровские автоматчики и назад по ул. Мельника уже никого не выпускали. Были ли на том участке какие-либо искусственные барьеры, я не помню. Мы следовали дальше по ул. Мельника, по обе стороны дорог стояли гитлеровцы и требовали сдавать вещи и ценности. Люди бросали рюкзаки, чемоданы, сумки и шли дальше. Мы также бросили свои сумки с вещами. Со стороны Бабьего Яра уже отчетливо слышны были автоматные очереди. Нас гнали с улицы Мельника влево мимо военного кладбища по ул. Кагатной (ныне - Семьи Хохловых), затем вправо по ул. Дорогожицкой между Лукьяновским и Воинским кладбищами.

Я хорошо помню, что тогда по обе стороны ул. Дорогожицкой были густо насажены молодые деревья, а между ними стояли гитлеровцы - вооруженные автоматами и палками, многие были с собаками. В конце территории кладбищ людей гнали вправо вдоль Бабьего Яра, где был выстроен как бы живой коридор из автоматчиков, и все невольно попадали на большую ровную площадку. Кто пытался уклониться в сторону, того жестоко избивали палками и травили собаками.

Избивали людей и беспричинно, нам все время приходилось уклоняться от ударов. Прошло много лет, а я без ужаса не могу вспомнить того кошмара, который проходил на площадке. Это был ад в полном смысле этого слова. У края площадки были возвышения, а между ними узкие проходы, ведущие в овраги, в которых фашисты уничтожали мирных советских граждан. На этой площадке гитлеровцы срывали с людей одежду и полураздетых гнали к месту казни. Люди метались с одного места на другое как обезумевшие, в сплошной гул сливались крики обреченных и автоматные очереди. Я не совсем понимала, что со мной происходит, и где растеряла свою мать, сестру и брата. В этой суматохе я встретила четырнадцатилетнюю девочку с нашего двора Маню Пальти, с которой взялись за руки и стали вместе искать спасения. Мы подошли к одному из палачей и стали объяснять ему, что мы не евреи и в Бабий Яр попали чисто случайно из любопытства. Он подвел нас к офицерам, которые стояли возле легковой автомашины, и стал им что-то объяснять. Вскоре один из гитлеровцев жестом указал нам, что можно сесть в автомашину, что мы и сделали. Шофер прикрыл нас какой-то одеждой и поехал по направлению к центру города.

Шофер вывез нас на ул. Мельника и отпустил, несколько дней мы пробыли у своих знакомых, а затем по совету Сороки пошли к линии фронта. 2 ноября 1941 г. в р-не г. Чугуева Харьковской области нам удалось перейти линию фронта, и в Киев я возвратилась в 1946 г.

Насколько я помню, никакой регистрации обреченных на смерть, ни на каких этапах гитлеровцы не вели, люди шли сплошным потоком, их никто не считал. Сколько людей было уничтожено 29 сентября 1941 г. мне не было известно.

[...]