Сов. секретно

 

СТЕНОГРАММА

беседы с тов. КОЗЛОВОЙ Марией Парфирьевной

11 сентября 1944 года

 

Беседу проводит тов. Ваксман.

Тов. ВАКСМАН – Как Вы связались с подпольщиками гор. Киева?

Тов. КОЗЛОВА – Я жила на Первой Дачной и была там управдомом. Управдомом я работала с января мес. 1939 года. Жильцов своих я знала. В частности знала Хохлова Виктора, который после прихода немцев остался в городе. У нас дом заводской и он жил в этом доме. Понятно, мы люди советские, нас интересовало положение на фронтах и как-то невольно ищешь человека, с которым можно было бы поделиться. Я бывала у Хохлова до войны, а теперь стала заходить чаще, так как интересовалась новостями. Я знала, что в феврале 1942 г. Виктора вызывали в гестапо и там его избили. За что его вызывали я не знаю, только там на заводе был такой Лолок и Виктор говорил, что это его проделки. После вызова он стал такой худой, страшный.

 

[...]

 

Там в селе был у него [Сергея Пащенко] брат Моисей, он часто ходил к нему, портняжничал там. Подхожу к одной хате и спрашиваю, как пройти к Моисею Пащенко, мне показали и говорят там такое горе, забрали брата. Рассказали как было дело, в обед пришли гестаповцы и забрали его. Но я решила убедиться и пошла к Моисею Пащенко. Боюсь подходить к дому, думаю, что есть засада, постояла немного, они вышли в сени, увидели меня и позвали. Вошла в дом, там была мачеха, брат Пащенко и его жена. Они рассказали, как было дело – в обед приходит Вера Аристархова и спрашивает – где Сергей, а жена брата говорит – он шьет. Вера говорит – мне нужно его видеть. Попросила поесть, ее накормили, а потом проводили к Сергею. Когда стали подходить к дому, появились гестаповцы. Зашли, тут же обыскали, Сергея арестовали, просили веревку связать его, но в доме не нашлось, взяли у соседки. За мостом стояла машина, его взяли в эту машину и увезли. Это было 9/VI.

Тов. ВАКСМАН – После этого Вы были в Киеве и с кем имели связь?

– Я пришла в Киев, узнала где находится Ивкин. Тетя моя работала в хирургическом отделении больницы, так вот она приехала и сказала, что в больнице лежит первый секретарь Горкома партии[,] раненый. Когда я пришла в Киев, то домой я сразу не пошла, а когда я пришла домой, там у меня была записка, в которой Ивкин просил помочь ему – или выкрасть его, или достать яд. Морозов говорил о том, что организовать побег и для этого нужно было поговорить с тетей. Тетя нарисовала план комнат и дверей, чтобы легче было ориентироваться. Была такая сестра Женя, она работала в рентгенкабинете. Тетя говорит – пусть Женя зайдет ко мне и я ей все расскажу. Женя посмотрела сама, как он там находится, он просил прислать ему папирос, мы послали. Было разрешение врача Стрекуленко давать ему потихоньку. Первые дни, когда Ивкина привезли в больницу около его палаты стояло 2 гестаповца, а последнее время один – поляк, он часто выходил во двор, жарко ему было, надоедало стоять, выйдет с девчатами разговаривает. Вот мы в это время и думали – как можно его выкрасть. У меня есть девочка 13 лет. Она тоже была в курсе дела. А я жила несколько дней у своей сестры на Институтской. Наконец сестра мне говорит – что ты не идешь домой, ведь если заберут девочку или бабушку, все равно пойдешь. И вот однажды приезжает дочка и рассказывает относительно яда. Стрелковский достал яд и лежал он у соседки. Дочка моя приходит на Вторую Дачную за обедом, к ней подходит какая-то женщина и говорит – вот это дочка Козловой, она говорят была у меня в квартире, но меня не было дома. Вот она просила девочку принести яд, она же носила пищу для Ивкина. Дочка моя отнесла эти порошки этой женщине. Я эту женщину не знаю, она говорила с одной Шульгиной Женей, как говорит Шульгина эта женщина наша, но мы ее больше никто никогда не видели.

Тов. ВАКСМАН – Передали эти порошки Ивкину?

– Я не знаю, говорят, что передали, но он не успел принять. При тете порошки переданы не были.

 

[...]