Документи

Книга 2 | Том 2 | Розділ 2. Радянське підпілля в окупованому Києві. Боротьба і загибель

Витяг зі стенограми бесіди співробітника оргінструкторського відділу ЦК КП(б)У Ваксмана з Надією Шешенею

25 липня 1944 р.

Текст (рос.)

 

Сов. секретно

СТЕНОГРАММА

беседы, с тов. ШЕШЕНЯ Надеждой Дмитриевной.

25 июля 1944 года.

Беседу проводит тов. ВАКСМАН.

Тов. ВАКСМАН – Где и кем работали до войны?

тов. ШЕШЕНЯ – В обкоме партии, старшим бухгалтером финхозсектора.

(т. ВАКСМАН – Почему очутились на оккупированной территории?)

С работниками обкома партии не эвакуировалась по той причине, что полагала выехать вместе с работниками облфинотдела или КПВРЗ 1.

(т. ВАКСМАН – Почему не выехали?)

Вообще мы были уже в вагоне. Я пошла в обком партии, вечером, взять справку. Когда я пришла в обком партии, меня позвал к себе секретарь обкома партии Мишин и зав. финхозсектором – Стукан. Мишин спросил меня, где мой муж, и куда я еду. Я ему ответила, что муж мой в армии и что у меня никого нет. Мишин мне сказал, что им нужны работники и предложил мне остаться с ними. Такой мысли, что Киев сдадут, он не допускал, а в случае необходимости выехать вместе с работниками обкома. Вот почему я осталась. Поручили мне еще взять двух человек для работы в обкоме партии, для обслуживания девяти районов и области.

(т. ВАКСМАН – Какое отношение вы имели к КПВРЗ?)

Там работала Авдеева Лидия Михайловна, жена моего брата. Я хотела ехать с ней.

(т. ВАКСМАН – По какое число работали в обкоме партии?)

По 18 сентября 1941 г. 17-го числа, вечером, всем разрешили дойти домой. В 10 часов утра наши работники обкома собирались уезжать из Киева. Я прибежала домой, на Левашевскую, 30, кв. 9, как раз приехала Авдеева с завода на машине вместе с Сикорским. Сикорский говорит, что мы в окружении и вряд-ли вы пробьетесь. Далее он сказал, что 19 числа будет паровоз и тогда поедете. Сикорский остался у нас дома.

(т. ВАКСМАН – Кто был в семье кроме вас?)

Пришли отец, мать, племянник, я, была одна женщина, член партии, Завар – бухгалтер Железнодорожного райкома партии, она помогала мне работать.

(т. ВАКСМАН – 19-го числа не выехали?)

19-го числа немцы были уже в Киеве. 19-го числа пришел Сикорский, и сказал, что он специально оставлен здесь Железнодорожным райкомом партии для работы. Показал документы и паспорт. Фамилия там была другая. Я осталась вместе с ним работать.

(т. ВАКСМАН – Кем Сикорский работал до войны?)

На заводе КПВРЗ был начальником цеха.

(т. ВАКСМАН – Имя и отчество его.)

Не знаю. Звали его Ваня Сикорский. Я его раньше знала, так как училась вместе с ним.

(т. ВАКСМАН – В чем была необходимость, что он рассказал, что остался по заданию райкома партии.)

Мы сидели и разговаривали. Я знала, что он член партии. Я ему говорю, что давай уйдем на село. Он мне сказал, что на село он не пойдет и рассказал по чему.

(т .ВАКСМАН – Кто с ним вместе оставался для подпольной работы?)

Кудряшов Владимир, потом Иванов, который отказывался работать.

(т. ВАКСМАН – Где он работал до войны?)

На КПВРЗ.

(т. ВАКСМАН – Имя, отчество не знаете?)

Не помню.

(т. ВАКСМАН – Вас посвятили в работу подпольной организации?)

Нет. Мне сказал Сикорский, что ты работала в обкоме партии и у меня будет к тебе такое задание – по возможности[,] при встрече переговорить с людьми, которые остались здесь.

(т. ВАКСМАН – Кого Вы установили таким образом?)

Встретила Романченко – секретаря Ленинского райкома партии. Я была поражена, что он так свободно шел по улице в своем районе, где его хорошо знали. Мне показалось что-то нехорошее. Я решила к нему не подходить. Он меня сам подозвал, назвал саботажницей. Спросил[,] почему я не иду регистрироваться. Я имела ввиду регистрацию на бирже и сказала ему, что я работать не собираюсь. Он мне говорит, что имел ввиду регистрацию членов партии. Я сказала ему, что я не член партии. Такой разговор навел меня на подозрение. Я его спросила, что ты не уезжаешь. Он мне сказал, что не собирается, что у него много работы. Я спросила, где он живет. Он говорит, что здесь указав на дом – на ул. Энгельса. Об этом я сказала Сикорскому. Через несколько дней Сикорский мне сказал, что мои подозрения оправдываются, что о Романченко ходят нехорошие слухи. Сикорский его в лицо не знал и просил меня вызвать его навстречу. Я к нему пошла. Мотив был таков, что я буду просить его устроить меня на работу. Квартиры Романченко я не могла найти. Когда я пришла вторично, то мне сказали, что возможно он выехал, а прописки по дому в то время еще не было. Мы там продежурили целую неделю, но его не могли увидеть. Потом мне Сикорский сказал, что было задание убить Романченко.

(т. ВАКСМАН – Это в каком месяце было?)

Это было в тот момент, когда регистрация членов партии.

(т. ВАКСМАН – Кого еще встретили?)

Я направилась на базар, там видела много работников. Кому то из технических работников я сказала, что в случае опасности кому-нибудь из наших, то у меня лучше будет спрятаться. В декабре месяце ко мне явился Кулик Геннадий Иванович – работник обкома партии. […]

Ушел, я больше с ним не виделась.

(т. ВАКСМАН – Что Вы делали после того, как оборвалась у Вас связь?)

Я была связана со Стешиной. Я заходила к Тулупову. Но жена была против, она боялась. До войны я познакомилась с одной балериной, с которой я ехала на курорт. У нее муж был фольксдойч, работали они в опере. Я решила воспользоваться их домом. Фамилия его Манкутевич Константин Ефимович, а ее – Мерхасина Валентина. Когда я пришла к ним, у них был приемник. Меня это заинтересовало и я стала часто ходить. Он часто включал приемник. Еще очень много помогала их работница. Сама она монашка, фамилию ее не знаю, она не грамотная, очень религиозная, она очень ждала наших. На этой почве мы с ней познакомились.

(т. ВАКСМАН – Какой возраст?)

Лет сорока, она калека. Я ее просила, что когда меня не будет, а они будут слушать радио, чтобы она запоминала о городах, так как мне неудобно было их спрашивать. Работница эта часто ходила в церковь, тогда они меня просили вечером посидеть с ребенком, так как сами уходили в театр. Передача была в 10 часов вечера. Первый раз я услышала, когда прорвали первую блокаду у Ленинграда. Периодически мне удавалось слушать. Я все это записывала и от себя лично писала листовки и распространяла их в столовой. Я работала в столовой кассиром и официанткой. Был, случай, что моя листовка попала знакомому шоферу и он мне ее после показал.

(т. ВАКСМАН – Это в каком году было?)

В 1943 году.

(т. ВАКСМАН – Какова судьба актрисы?)

Они уехали с немцами. Они не хотели уезжать, но боялись прихода наших.

(т. ВАКСМАН – Об этой квартире знал Кулик?)

Он мне сказал, чтобы я имела ввиду эту квартиру на дальнейшее. Кулик сказал, чтобы я поддерживала с ними связь, так как он был записан в фольксдойч и имел право пользоваться приемником. Они жили у Владимирского собора.

(т. ВАКСМАН – Ваше появление в этом доме не было подозрительным?)

Они жили как-то отдельно. В этом доме жили киевские фольксдойчи.

(т. ВАКСМАН – Монашка уехала с ними?)

Она осталась с нами. Она мне говорила, что если будут угонять из города, то спрячемся в монастыре. Она сказала, что молится о наших. Еще сказала, что ходит слух, что какой-то киевский батюшка связан с московским отцом Сергием.

(т. ВАКСМАН – Теперь расскажите об Оле Светличной, что Вам было известно?)

После, того, как оборвалась связь с организацией, я и Авдеева стали думать что делать дальше. Авдеева говорит, что Ольга Светличная сказала о Кудряшове и показала какую-то листовку. Я ей сказала, чтобы она с ней поговорила. […]

Ходил слух, что была организация Шамрило на Подоле, но связь наладить с ним не представилось возможным. Ходил слух, что Шамрило арестован. Как будто бы немцы говорили, что на Подоле арестован руководитель –- Шамрило.

(т. ВАКСМАН – В какой период времени?)

В середине 1942 года.

(т. ВАКСМАН – Ни о Кулике, ни о Ивкине и Шамрило не говорили?)

Не говорили. Тулупов мне говорил о Грешук, он о нем говорил, что он у него отсиживается.

МБ.

                                                                                                                                  (подпись)

 

ЦДАГОУ, ф. 1, оп. 22, спр. 373, арк. 188-191, 208-209; 212