Документи
Доповідна записка Софії Прокудіної про її перебування на окупованій території та заява до ЦК КП(б)У з клопотанням про визнання її учасницею підпільної організації
24 травня 1944 р.
Оргинструкторский отдел
тов. САВЧЕНКО
Организационно-инструкторский отдел ЦК КП(б)У направляет копию докладной записки ПРОКУДИНОЙ Софии Степановны о пребывании ее на оккупированной территории.
Приложение: материал на 7 листах.
ЗАМ. ЗАВ. ОРГИНСТРУКТОРСКИМ ОТДЕЛОМ ЦК КП(б)У
(АЛИДИН)
большевицкой группы ПРОКУДОВОЙ С.С.,
Коммунистический переулок, 5/15.
Ввиду того, что я действительно была участницей подпольной группы т. Соболева с 26.VI.1941 г. по 10.Х.[19]42 г. т. е. до дня ареста и 19.Х.[1942] была арестована вместе со своим сыном Казиком 11 лет, который также был участников группы, несмотря на свои детские годы, сидел в тюрьме, судился, как взрослый и был расстрелян, как партизан. Домик мой на Демиевке, Павловской ул., 34, был разгромлен на второй день моего заключения в тюрьме, где просидев 10 месяцев, я в последствии бежала. Все данные есть в НКГБ, ком. 23 у т. Рыжакова, что подтверждает моя фотография с сыном и мой горелый домик. Прошу Вас учесть и дать мне документы, как участнице в подпольной работе. Оказать мне материальную помощь и восстановить мой домик, так как пострадавшей от агентуры. Прошу не отказать в моей просьбе, ибо я не щадила ничего, даже утеряла единого ребенка, который мне был дороже всего. Муж также погиб героем, трижды награжден и убит в бою. Я же буду помогать, как помогала до сих пор, прошу признать меня своим членом, а никаким то вредным элементом.
участника подпольной организации в Киеве, Сталинка, Павловская, 34, ПРОКУДИНОЙ Софии Степановны.
Моя семья с подпольной большевистской организации началась в 1941 г. 26 июня через тов. Соболева Дмитрия Ивановича (Митя). Тов. Соболев поселился у меня на квартире в моем домике на Сталинке, Павловской ул., 34, в 1941 г. июне мес., а прописка на его паспорте была учинена маем, т.е. до войны и прожил у меня до дня моего ареста – 19 ноября 1942 г. Прожив у меня на квартире некоторое время тов. Соболев узнал во мне советскую гражданку, посвятив меня в свою тайну и так завязалось мое знакомство с участниками группы, куда был посвящен и мой сын Казик Гапоненко 11 лет и вместе со взрослыми принимал активное участие в подпольной группе работали мы не покладая рук и днем и ночью. У меня в доме находилась радиостанция. Работали ночью без электричества, электричество отсутствовала, приходилось трудно добывать энергию для связи. Также в доме был склад оружия, гранат, продуктов и всяких вещей, также и касса с деньгами, которой ведал тов. Соболев и Коваленко. Деньги добывались всякими путями секретов, на что содержалась наша группа. Склады приходилось муровать и в печи, и в стену, в подвале, под домом и просто закапывать в саду под гряды цветов сверху, а в низу гранаты.
Перед арестом, недели за две, мне было приказано радиостанцию спрятать в саду, что я и выполнила, ночью зарыла в землю, а сверху насадила цветов. Всякие задания и приказы тов. Соболева выполняли все в том числе и я с сыном. Разносили оружие – гранаты и всякие вещи. Приходилось мне часто менять туалеты, как приказывал т. Соболев и знать пароли, встречаться с людьми в указанном туалете и месте, передать поручение и возвращаться обратно через десятую улицу, чтобы не быть замеченной каким-нибудь негодяем.
Людей в моем доме перебывало много, но фамилий всех я не знаю. Было мне задание достать паспорт людей и я с большим трудом и риском добилась. Познакомилась с паспортистом из управы, пригласила его к себе, купила два паспорта, уплатив ему по 500 рублей, а нужно было много, я его напоила водкой, уложила спать и стащила у него 20 бланков с печатями, был скандал, но я его уговорила, что он утерял где-то в другом месте, пообещала ему многое, а потом ушла в село, только он меня и видел.
Казик мой сын также разносил записки, гранаты, оружие под видом цветов и картошки, знал все пароли и приказы дяди Мити.
У нас в доме также были знаки, если все хорошо, то на окнах висели лиловые банты, если плохо, то красные розочки. Соболев ходил не улицей в фортку, а через забор яром, где сын стоял на посту встречал и провожал его от любопытных взглядов соседей. Когда выпал снег, было хуже, но Митя носил немецкие ботинки, нарочно делая следы у ворот для разговоров. Соседи говорили, что мой муж на фронте, а ко мне ходят немцы, но нам от этого было смешно, я была рада, когда трубили ерунду, лишь бы никто не видел Соболева. Приходилось мне также быть и в роли хозяйки, варить обеды, стирать белье для тов. Соболева, Коваленко и Давыдова, они все время скрывались в моем доме, где каждую минуту подвергались опасности, ведь кругом были немцы. Всех больше я знала Соболева и Коваленко и Митю Давидова, Печенева А., Кутовой, Горный Валя, Иван Иванович, Чалый, Косов, Новикова Таня и Леля, Дзюбенко Таня и Тоня, Добринченко Тася, Тамара. Лучше всех запомнился мне предатель Давидов Митя.
19 ноября 1942 года Митя решил нас выдать. В 4 ч. дня был арестован Коваленко со всеми покупателями в магазине, как хозяин, а в 7 часов вечера Давидов и 7 агентов немцев пришли по мою душу и моего сына, а главное думали взять живым тов. Соболева, чего не удалось сразу. Я и мой ребенок была арестованы, меня сразу били в лицо и по голове, пугая, что застрелят на месте, если я не скажу, где Соболев и Коваленко, где лежать деньги и все прочее.
Сыну связали руки, толкали его, но так же, как и я молчал. Меня убивали до смерти, пытая, но я решила – смерть, но ничего не скажу. А Давидов Митя, ругался, обливаясь потом и открывал все секреты нашего дома, указал подвал, что я прятала его же там от немцев, и где был склад. Нашел кассу, спрятанную в большом старинном кресле и пару револьверов, лежащих у меня под подушкой. И дав мне лопату, заставлял выкопать радиостанцию, но был уже мороз и ночь, я сказала, что нечего рыть, то меня ударил лопатой по спине, что и сейчас болит. Обыск дома делали часа три и совсем ночью, часов в 11 забрали моего сына и пошли на ловлю Печенева, Соболева и Жоржа, но им из квартиры последовал на встречу выстрел и убит был один немец и трое наших героев удрали от 11 душ немецких собак, а сына моего схватили, толкнули и сказали почему он наврал, что у Печенева никого не было кроме двух стариков, которых немцы убили, это родители Печенева и ребенок 11 лет тоже провел прохвостов. Меня и сына повезли в тюрьму, а в моем доме сделали засаду и на другой день вечером забросали гранатами, как партизанское гнездо. Продержав нас в тюрьме 3 месяца, на Короленко 33, сын мой 11 лет был осужден, как преступник, и расстрелян как партизан. А меня перевели в концлагерь, где просидев 10 месяцев я бежала и скрывалась на румынской территории, где с приходом красных вернулась обратно в свой родной Киев, где утеряла все, а главное своего малолетнего сына. Горе не могу описать. Очень жаль погибших товарищей Соболева, Коваленко и всех, что погибли благодаря Давидову Дмитрию Ивановичу, который работал с нами и продавал нас немцам, вырвал у меня сердце и разорил мое гнездышко, где было сделано столько много хорошего для Родины. Где делась я, было тайной, никто не знал. Искали меня по соседним погребам, угрожая соседям, что я прячусь у них. Тов. Соболев был в засаде, когда горел мой дом. Он сам рассказывал моему брату Колпащикову С.В., у которого тоже не раз прятался от злых людей. И лишь месяца через три узнали где я, через одну женщину, которая сидела в тюрьме 7 дней и была освобождена, но уже было поздно, тов. Соболев был предан Митькой и убит, знаю я из рассказов товарищей. За всех я не знаю, но мне кажется, что эти гады расправлялись скоро с нашим братом. Не могу описать всех ужасов видевших своими глазами, что делали немцы с людьми, – убивали сразу автоматами. А потом решили жечь на огне, это был ад, где горело небо и земля и где каждую минуту я готовилась к смерти, но видя эти ужасы, я думала лишусь ума и по одежде узнавала погибших товарищей, как машинами губили людей, так же привозили в лагерь их вещи, плохое давали нам, а хорошее полицаям и бригадирам, которые продавали на базаре и взамен имели водку и всякую роскошь. Нас также раздевали и наряжали в лохмотья. Об издевательствах трудно описать – били палками, рвали собаками и даже приходили ночью в лагерь и стреляли спящих под ряд пьяных немцы, а били нас русские бригадиры, Лиза и Вера Бондаренко пили из живых кровь, а сами наряжались в вещи убитых, не зная даже что на себя надеть, что больше нравится шефу, которого все называли драконом, который пожирал всех, не щадя даже младенцев, больше всего мучили это зарядки и песни с утра до ночи, а зарядки были ужасные, люди должны из себя представлять всяких зверей и птиц и ползучих гадов, лазить по грязи животом. Всего описать трудно, это вкратце, ворам и хулиганам были привилегии, а особенно над политическими издевались ужасно. Мне прямо не верится, что я живу сейчас на воле и вижусь с товарищами с того цвета.