Жанна Ковба. Три источниковедческие точки зрения на проблему Бабьего Яра

Восточная мудрость гласит: существуют три точки зрения: с высоты орлиного полета, с верхушки степного холма, из мышиной норки. Каждая из этих точек зрения имеет свои преимущества и свои недостатки. С каждой видно что-то незаметное для других.

Человек — власть — история в дискурсе гибели тысяч людей в Бабьем Яру, месте, превратившемся во второй половине ХХ в. в географически неопределенный символ трагедии — Бабий Яр.

Поводом для появления настоящего издания послужили события, связанные с идеей строительства, слава Богу, нереализованной, еврейского общинно-культурного центра «Наследие» на месте гибели тысяч людей.

Возможно, Божья воля была воплощена в протесте, неприятии насилия над массовым и научным сознанием. Возможно, пришло время собирать камни, камни-источники — строительный материал истории.

Фактически весь ХХ в. на нынешнем постсоветском пространстве, на территории Украины особенно, — это разбрасывание камней: слом исторической традиции, прерванная связь времен и поколений. Политическая власть насиловала историю. Национальные организмы украинцев, евреев, русских претерпели такие количественные и качественные деформации, что можно говорить об изменении человеческой сущности. Чего стоит «новая историческая общность — советский народ!». Человек сам по себе, власть — над человеком, история — служанка власти.

Погибшие воины, невинноубиенные мирные жители, неимоверные страдания выживших никем никогда не были оплаканы, мало или почти не поминаемы в молитвах. Да, был культ строго дозированных в национальном плане героев Великой Отечественной, героев тыла. Но в общественном сознании существовал глубоко скрытый свой, отличный от дозволенного, родственно-групповой взгляд на события в Бабьем Яру. Взгляд с личностно-коллективных мышиных норок.

С верхушек партийно-советских властных холмов и холмиков средствами массовой информации, монументальной пропаганды внедрялась официальная точка зрения. Напрочь отсутствовал аналитико-синтетический научный взгляд с высоты научного исторического видения. Для этого замалчивались и уничтожались, фальсифицировались исторические источники.

В 80-е годы произошли важные политические изменения. Скомпрометировавшая себя официальная история побудила сотни энтузиастов узнать свое прошлое. К историческим изысканиям обратились люди разных специальностей. Открывались «спецхраны» архивов, библиотек. В массовом сознании зрело убеждение: вот-вот будут получены ответы на многие вопросы. Непрофессионалы-любители находили и публиковали сотни фактов без какой-либо системы, часто под влиянием личных интересов, иногда преследуя политические или другие цели. Движение получило название — историческое краеведение. Шли годы, оказалось, что наряду с положительным накоплением фактов, очеловечиванием общей истории, любители-исследователи не в состоянии проследить «историческую цепочку», объединяющую отдаленные одно от другого явления прошлого и действительности. Официальные профессиональные историки, наоборот, элиминировали ближайшую периферию фактов, исходя из того, что факты должны вписываться в общую, часто нужную схему, служить подтверждением или опровержением концепции, теории.

В случаи истории Бабьего Яра можно констатировать своеобразную диалектику любительского исторического краеведения и общей истории. Чем больше фактов добывают и по-своему интерпретируют краеведы, тем меньше значение каждого из них для общей истории. «Рейтинг» фактов снижается или при накоплении «критической массы» они привлекают внимание профессиональных историков и становятся объектом различных процедур, связанных с созданием схем. Путем специальных исторических методов выделяется сущностная информация и она становится объектом определенных умозаключений. При этом имеем типичные ошибки: статистически недостоверное количество фактов, обобщение на разных основаниях, неправомерная экстраполяция. Историки-любители возводят факт в самодостаточное явление, без малейшего критического анализа, без учета контекста фактов. Профессиональные историки ищут подтверждение своим гипотезам, стараясь или вписать любой факт в научную картину своего видения или не замечать неудобные факты, не стремясь пересмотреть или изменить работающую схему (часто нужную) ради одного или нескольких фактов, которые выпадают из ряда. Страдает истина. При этом не краеведы-энтузиасты, ни историки-профессионалы не объединили усилий, чтобы систематизировать, сопоставить всю имеющуюся информацию. Первые, по-видимому, не осознавая потребности создания документальной базы из-за отсутствия профессиональных знаний (к тому же для некоторых история — не наука). Вторых, возможно, отпугивает трудоемкость архивно-историографического процесса, низкий коэффициент полезного действия, в смысле соответствия затраченных усилий нынешним финансовым, общественным, научным дивидендам, некоторые руководствуются личными, социальными, политическими целями.

Настоящее издание — первое из серии книг, посвященных комплексному освещению событий, произошедших в годы Второй мировой войны и в послевоенное время в Киеве в районе Сырца, в урочище Бабий Яр.

Составители, Т. Евстафьева и В. Нахманович, с позиций исторического источниковедения как самостоятельной исторической дисциплины, изучающей происхождение исторических источников, теорию, методику их использования, состав и структуру, представили корпус в основном неопубликованных документов из архивов Украины, сгруппированных в четыре тематических раздела: Сырец, Лукьяновка и Бабий Яр в первой половине XX в., расстрелы и захоронения в районе Бабьего Яра во время немецкой оккупации, Сырецкий концентрационный лагерь, Бабий Яр во второй половине XX в.

Используя методологию современной исторической науки, составители анализируют опубликованные документы, историографию вопроса, иллюстрируя состояние источниковедческой базы.

В статье «Источники и литература. Проблемы систематизации и особенности изучения» В. Нахманович выявляет, группирует, анализирует публикации, посвященные географии, хронологии мест расстрелов и захоронений в Бабьем Яру. Поразительно, хотя и закономерно, до сих пор нет ни одного специального научного исследования или справочника, в основном — заметки, сообщения, статьи в массовой, частично в научно-популярной печати. Вывод В. Нахмановича эмоционально-нейтрален, но воспринимается как научная трагедия. «... можно заключить, что география массовых расстрелов в Бабьем Яру в период войны и до последнего времени не была предметом полноценного научного исследования, т.к. опиралась на крайне узкий круг источников... Кроме того, изыскания часто проводились непрофессионалами, а многие работы отягощены изначально заданными ненаучными требованиями к «нужным результатам».

Интересен и продуктивен методологический подход В. Нахмановича к объекту исследования. Территория рассматривается как материальный источник. При этом выделяются и интерпретируются два этапа исторического существования: доисточниковый — Сырец, Лукьяновка, Бабий Яр в первой половине ХХ в., в их естественных и служебных функциях, эволюция территорий в хозяйственной, культурной политической жизни города. Ведь все это было предысторией дальнейшего существования и функционирования территории уже как собственно исторического источника — место расстрелов и захоронений периода немецкой оккупации, когда Бабий Яр попадает в поле зрения различных людей: свидетелей, интерпретаторов событий, а потом историков.

Статьи В. Нахмановича, Т. Евстафьевой, Д. Малакова и прилагаемые документы позволяют рассматривать территорию как феномен исторического процесса, осознать первичную социальную функцию источника, а следовательно, степень влияния на последующие исторические события, о чем ярко свидетельствуют документы об «освоении» Бабьего Яра в 50–60-е гг.: замыв яра, строительство дороги, и, наконец, «авария намытых земляных масс в Бабьем Яру и мероприятия по ликвидации последствий затопления».

Второй этап исторического бытия территории «Бабий Яр» как исторического источника представлен комплексом документов «Лукьяновка и Бабий Яр в послевоенный период». Составители прослеживают влияние и пересечение объективных и субъективных факторов на научное и обыденное сознание, а следовательно, и на поведение партийно-советских функционеров и обыкновенных людей, маргинализацию памяти или ее отсутствие вообще.

Понимание двуединой объективно-субъективной сущности исторического источника как носителя разноплановой информации позволило В. Нахмановичу не только предложить оригинальную, нетрадиционную группировку документов, но и проиллюстрировать «интересное явление», «.....когда в научный оборот вводится огромное количество ранее недоступных материалов». «Дело в том, — подчеркивает В. Нахманович, — что в процессе обработки новых документов происходит как бы трансформация прежних первичных источников во вторичные, а вторичных, в свою очередь, в литературу. То есть из документов, которые при всех поправках, вносимых стандартной процедурой научной критики, остаются источником информации о событии, они постепенно превращаются в продукт научного (или политического) творчества, свидетельствующий не о самом событии, а о его трактовке позднейшими исследователями».

Составителям так или иначе предстояло решать вопрос об информационной составляющей источников. Ведь в процессе отбора источников, их классификации они столкнулись с источниками, содержащими не только социальную но и физико-техническую информацию: топографические карты, схемы, объемы планируемых и выполненных работ. В этом случае В. Нахманович выступает не только в роли составителя, но и автора исследования «Компьютерная трехмерная реконструкция местности на основе топографических планов».

В целом источниковедческая информация в издании представлена как совокупность присущих источнику различных типов информации и стойких связей между ними, обеспечивающих целостность источника, актуализируемую при получении научного фактического знания.

Рассматривая каждый документ как источник социальной и исторической информации, авторы статей, специально не оговаривая и особо не разделяя, выделяют практически все информационные составляющие: экономическую, научную, политическую информацию как социальную; открытую, закрытую (латентную), прямую и косвенную, актуализированную и потенциальную как историческую.

Учитывая специфику изучения проблемы, в частности, последствия фальсификации истории массового уничтожения населения в Киеве (начало положено представителями немецких властей: сжигание трупов, изменение рельефа Яра для сокрытия захоронений и фактически продолжено советскими властями: жилищная застройка, постройка радиотелецентра, дороги и функциональные последствия — Куреневская катастрофа), было трудно, практически невозможно использовать традиционную классификацию источников. Поэтому составители предлагают свою, оригинальную, для историков спорную, но весьма продуктивную группировку. В основе классификации документов положен «... в первую очередь фактор их близости к событиям. Таким образом, в группу первичных источников... попали документы, в которых между событием (местом) и свидетелем не существовало никакой опосредующей инстанции. Ко вторичным источникам... отнесены документы, созданные на основе первичных источников, в т.ч. и позднейшие публикации исследователей. Внутри каждой группы... выделяются, в первую очередь, источники повествовательные и изобразительные, которые далее делятся еще на несколько видов».

Первичные источники представлены текстовыми, картографическими и фото– документами из архивов Украины: Центрального государственного архива высших органов власти Украины, Центрального государственного архива общественных организаций Украины, Государственного архива Киевской области, Государственного архива города Киева, Центрального государственного кинофотофоноархива Украины, Государственного архива Службы безопасности Украины, коллекции документов Музея истории Киева, отдела картографии Национальной библиотеки Украины имени В. Вернадского, музея Холокоста в Вашингтоне.

95% текстовых документов никогда не публиковались и впервые вводятся в научный оборот. Фото– и картографические документы публиковались фрагментарно, единый корпус этих документов по заявленной теме также публикуется впервые и, следовательно, впервые вводится в научный оборот.

При обработке документов использован комплекс методов источниковедческих исследований: общенаучные (аналитико-синтетический, логический, историко-ретроспективный), исторические (хронологический, сравнительно-исторический, типологический), источниковедческие (критический, археографический, иконографический), а также некоторые элементы компаративного, лингвистического метода.

Вопреки определенной злободневной публицистичности текстов статей (В. Нахманович), сборник документов — сугубо научное издание, продукт серьезного исторического исследования.

Проблема Бабьего Яра представлена тремя точками зрения: человека, власти, историка. Высокий научный уровень и доступность изложения статей, интересный в лексическом и фактографическом планах корпус документов, форма подачи материала в условиях неизученности проблемы, активного общественного интереса к ней и перманентного книжного голода на документальные издания в Украине несомненно привлекут читателей и послужат делу достойного увековечения в Бабьем Яру памяти жертв войны.