Как был разрушен Успенский собор в Киеве

Уважаемый г. редактор!

В номерах “Нового Русского Слова” от 30 и 31 января напечатана статья Олега Чеха “Правда о разрушении Киева”, в которой автор, отвергая версию Джона Стейнбека о разрушении Киева немцами*, утверждает, что Киев систематически, планомерно разрушали еще до войны, а после занятия города немцами, разрушали и жгли большевики.

Утверждения совершенно правильные, не подлежащие никакому сомнению ни для кого из киевлян.

Однако, говоря о гибели главной церкви Киево-Печерской Лавры и древнего (XI века) Успенского собора, О. Чех пишет, что история гибели этого храма для него не совсем ясна. Лишь в общих чертах он передает ходившие по городу слухи (не вполне верные) о взрывах и пожарах в Лавре, закончившихся гибелью Успенского собора.

Будучи тесно связан с Лаврой долголетним пребыванием на ее территории и работой в одном из учреждений, помещавшихся в ее пределах, я хорошо знаю все, что происходило в Лавре от начала войны вплоть до выселения всех жителей Лавры в конце октября 1941 г., и достаточно осведомлен об обстоятельствах, при которых произошли взрыв и гибель Успенского собора. Так как культурно-историческое и национальное значение Лавры исключительно велико, а гибель главного храма ее, выдающегося историко-художественного памятника древней Руси, особенно ярко характеризует отношение большевиков к историческим памятникам, то я просил бы вас, г. редактор, не отказать в помещении в “Новом Русском Слове” моего сообщения о том, как и от чьей руки погиб Успенский собор, равно как и о некоторых других обстоятельствах, связанных с этим событием.

Ряд зданий на территории Лавры был минирован большевиками в начале лета1 1941 г.**. Об этом незадолго до вступления в Киев немцев проболтался моему знакомому, старому жителю Лавры, – а тот немедленно сообщил мне – подвыпивший энкаведист, один из группы сотрудников НКВД, производивший минирование. Загадочно и коротко он посоветовал моему знакомому поскорее убираться из Лавры, если он не хочет, чтобы на него свалилась лаврская колокольня. На вопрос встревоженного X., что значит этот совет, энкаведист посоветовал ему ни о чем больше не спрашивать, а “катиться из Лавры”.

Перед самым падением Киева мы имели случай убедиться в правильности совета энкаведиста. Накануне вступления немцев в Киев большая часть населения Лавры, опасаясь воздушных бомбардировок, сидела в подвалах лаврских корпусов. В одном из таких подвалов находилась моя семья. Все время вертевшиеся тут энкаведисты вдруг исчезли. Вскоре в подвал вошел один из них, подошел к висевшим на стене часам (раньше тут была контора какого-то учреждения, кажется штаб “Воинствующего безбожника”***) и снял часовую гирю. “Зачем вы оставляете нас без часов, – сказала жена, – они тикают, и как-то спокойнее становится на душе”. Энкаведист на мгновение остановился, затем подошел к жене и тихо сказал: “Детей жалко. Это мина”... Если бы не внезапно проснувшееся в душе энкаведиста человеческое чувство, все, находившиеся в подвале, через некоторое время погибли бы под развалинами взорванного здания.

Немцы вступили в Киев 19 сентября 1941 г., их обозы немедленно заполнили дворы и улицы Лавры. Но ненадолго. Утром следующего дня раздался первый взрыв. Взлетел на воздух юго-восточный угол огромного здания бывшего Арсенала, расположенного против западной стены Лавры. Сколько погибло при этом людей, проходивших и проезжавших в это время по улице, осталось неизвестно. Почти одновременно взорвались погреба бывшей лаврской позолотной мастерской (30-й корпус)4*, расположенной на юго-восток от Успенского собора. Немецкие обозы в панике бросились из Лавры, и через короткое время никого из нем[ц]ев2, кроме стражи у ворот в Лавре не осталось. Развалины взорванной части б[ывшего] Арсенала целый день дымились, а к вечеру разгорелись в настоящий пожар. Раздуваемый ветром огонь распространялся по зданию. С трепетом смотрело население Лавры, как тучи искр неслись в сторону Лавры и падали на крыши лаврских корпусов. Тушить пожар было нечем – не было ни пожарных рукавов, ни, главное, воды. И вот глухой ночью от искр загорелась 100-метровая лаврская колокольня5*. Огонь сначала охватил деревянный пол балкона, опоясывавшего один из верхних ярусов колокольни, а затем перебросился внутрь яруса. Стали гореть полы и огромные дубовые балки, на которых когда-то висели многопудовые колокола. Но междуярусные перекрытия оказались чрезвычайно огнестойкими, и бушевавшее пламя не распространилось ни в верхние, ни в нижние ярусы колокольни. К утру огонь уменьшился, и появилась надежда, что колокольня уцелеет. Утих, а затем и совсем прекратился пожар здания б[ывшего] Арсенала (огонь тоже не везде мог преодолеть мощные горизонтальные и вертикальные преграды внутри здания). Лишь упорно горел какой-то архив, помещавшийся в старинной Феодосиевской церкви6*, стоявшей против взорвавшегося угла Арсенала. Церковь загорелась часа за два до пожара колокольни. В этой последней огонь держался весь день и к ночи как-будто усилился, но за пределы яруса не выходил.

Утром следующего дня немцы привезли особо длинные пожарные рукава, срочно доставленные на самолетах, как говорили, из Берлина, протянули их до Днепра (расстояние во много сот метров) и приступили к тушению еще горевшей, хотя и слабо, части колокольни.

Через несколько часов пожар колокольни был окончательно ликвидирован. Архив же в Феодосиевской церкви медленно горел еще несколько дней. Толстые стены церкви уцелели и нигде не обвалились, но внутренность выгорела вся.

Кажется[,] еще во время пожара колокольни были перенесены из Успенского собора в другие помещения богатое собрание старинных церковных облачений и икон7*, так как предполагалось, что собор минирован и может взлететь на воздух.

Приблизительно в середине октября отдан был приказ перенести обратно в собор вынесенное ранее оттуда собрание историко-художественных предметов. На возражение лица, которому была поручена операция8*, что это рискованно, так как собор, по его убеждению, минирован, рассерженный немец сказал: “Мины у вас в голове, а не в церкви! Слушайтесь приказа”. Пришлось подчиниться. Собрание было перенесено в прежнее помещение в ризнице собора.

Между 20 октября и 1 ноября немцы выселили всех жителей Лавры9* и разместили их в бывших еврейских квартирах, преимущественно на Подоле (нижняя прибрежная часть города). Лавра совершенно опустела. У ворот ее стояла стража, никого3 не пропускавшая внутрь без специальных разрешений.

3 ноября днем жители города услышали сильнейший взрыв, и в то же мгновение над Печерском, в стороне Лавры, поднялся огромный столб рыжего дыма. Вскоре выяснилось, что взорвалась главная церковь Лавры – Успенский собор.

Как это случилось?

Существовали две версии. Согласно одной, немцы, не найдя в соборе мин, несмотря на усиленные поиски их, решили пустить электрический ток в осветительную сеть собора. Так как некоторые сомнения по поводу мин все же оставались, то на всякий случай был отдан приказ всему населению вокруг Лавры, в радиусе до 1/2 километра, оставить свои жилища на несколько часов и выйти за пределы запретной зоны. Затем был пущен электрический ток. Собор взорвался...10*

По другой версии, немцы будто бы нашли мины, но заложенными так, что вынуть их без взрыва было технически невозможно. Можно было ожидать, что через некоторое время они взорвутся сами. Тогда решено было взорвать церковь, приняв необходимые меры предосторожности11*, чтобы не пострадало окрестное население.

Довольно долго после взрыва немцы не пускали в Лавру никого. И когда, наконец, была впущена особая комиссия, составленная из некоторых служащих культурных учреждений, размещавшихся в Лавре – это было в 20-х числах ноября – глазам вошедших представилась потрясающая картина: На месте величественного собора возвышалась бесформенная хаотическая груда развалин, состоявшая из древнего и новейшего кирпича, дикого камня, разбитых деревянных балок, перекрученных железных балок и прутьев, исковерканных золоченых листов меди (покрытие собора), кусков штукатурки с фрагментами покрывавшей их живописи, кусков тканей и множества разбитых и изувеченных до неузнаваемости других предметов. Однако возносилась над этим хаосом уцелевшая часть юго-восточной стены храма с фигурами святых на ней, увенчанная чудом сохранившимся золотым куполом с крестом наверху12*. Всевозможные обломки валялись на обширной площади перед собором, а в ограде небольшого скверика, расположенного вблизи юго-западного угла собора, яркими пятнами выделялись, перемешанные с кирпичом, железом и древесными ветвями, куски и почти целые старинные церковные облачения. Причудливо висели они в разных местах и на изломанных ветвях скверика. Все эти облачения силою взрыва были вынесены наружу из ризницы собора, расположенной как раз в юго-западном углу собора.

Не имею возможности говорить тут, что делалось потом. Скажу лишь, что бродя по развалинам, я находил части предметов, находившихся в соборе во время взрыва, и между ними нашел большой кусок художественной серебряной (с деревом) дарохранительницы стиля Еmpirе, подаренной Лавре Александром I. Я передал ее затем в музей. Этот факт – находка фрагмента среди развалин – равно как и найденные на поверхности их и снятые с деревьев старинные облачения – их было несколько десятков – и между ними встречались образцы изумительной красоты и большой историко-художественной ценности – ясно доказывает, что немцы, по своей глупости, ничего не вынесли из собора и почти все художественные ценности, хранившиеся там, были погребены под развалинами собора13*.

Таким образом, утверждение Стейнбека, что немцы-де ограбили собор, а затем, чтобы скрыть следы преступления, уничтожили его – ложь, внушенная большевиками наивному американцу, чтобы его устами поведать миру о немецком варварстве, скрыв следы собственного страшного преступления перед своим народом и всем цивилизованным миром.

Зачем было немцам скрывать свое “преступление”, если они открыто[,] и никого не стесняясь[,] грабили и тащили к себе все, что им нравилось? Зачем им было уничтожать собор, одно из главных украшений Киева, в самый разгар триумфального шествия по Украине, когда Красная армия стремительно отходила в глубь страны, немцам и в голову не приходило, что им придется уходить из Киева?

Успенский собор Киево-Печерской Лавры, величественный, неповторимый культурно-исторический памятник времени расцвета искусства Киевской Руси, уничтожен большевиками. Это факт, которого никогда не забудет и не простит цивилизованный мир.

А. Кошман-Коврайский

Києво-Печерська Лавра у часи Другої світової війни. Дослідження. Документи /

Упоряд. Т.М. Себта, Р.І. Качан. – К.: “Видавець Олег Філюк”, 2016. – C. 260–264

КОМЕНТАРІ

*…версию Джона Стейнбека о разрушении Киева немцами… – у серпні 1947 р. СРСР відвідав відомий американський письменник Джон Стейнбек (1902–1968) у супроводі військового фотографа Роберта Капа (1913–1954) з метою написати репортаж для “New York Herald Tribune”. Їхня поїздка не обмежилася тільки Москвою. Вони побували у Сталінграді (нині Волгоград), на Кавказі, в Україні і, зокрема у Києві, де на власні очі побачили руїни Хрещатика, Успенського собору та інші руйнування часів війни. Звичайно, що супроводжуючі особи подали їм офіційну версію цих злодіянь, як справу рук виключно німецько-фашистських загарбників. Свої враження і фотоматеріали цієї подорожі Д. Стейнбек опублікував у книзі “Російський щоденник”, яка побачила світ у 1948 р. (John Steinbeck. A Russian Journal. – New York: Viking Press, 1948. – 220 p.; Стейнбек Д. Русский дневник / Пер. с англ. Е.Р. Рождественской. – М.: Мысль, 1989. – 144 с.).

**…Ряд зданий на территории Лавры был минирован большевиками в начале лета 1941 г. … – тут, очевидно, помилка, оскільки Лавру, зокрема Успенський собор, мінували на початку вересня, а не літа 1941 р. (див. док. № 23, 25 у збірнику: “Києво-Печерська Лавра у часи Другої світової війни...”), адже на початку літа ще й війни не було.

***…контора какого-то учреждения, кажется штаб “Воинствующего безбожника”… – у 5-му корпусі на 1-му поверсі розташовувалася Центральна рада Спілки войовничих безвірників України (див. план КПЛ 1920–1930-х рр. у збірнику: “Києво-Печерська Лавра у часи Другої світової війни...”).

4*…Взлетел на воздух юго-восточный угол огромного здания бывшего арсенала, расположенного против западной стены Лавры. […] Почти одновременно взорвались погреба бывшей лаврской позолотной мастерской (30-й корпус)… – погреби 30-го корпусу не вибухали, але поруч з ним 20 вересня 1941 р., за даними щоденника німецького офіцера, у першій половині дня злетіла у повітря південно-східна частина підпірної стіни оглядового майданчика “Вид” у Лаврі, і одразу потому пролунав потужний вибух у Старому Арсеналі, що зруйнував його ріг навпроти Лаври (Київ у дні нацистської навали. За документами радянських спецслужб. – К. ; Львів, 2003. – С. 205–206). Тобто послідовність вибухів була інша, ніж пише автор.

5*…глухой ночью от искр загорелась 100-метровая лаврская колокольня… – за спогадами автора це сталося у ніч з 20 на 21 вересня 1941 р., але потужно вона розгорілася у ніч на 22 вересня (док. “Лист К. Чорногубової-Яковлевої голові Київської міської управи [В. Багазію]...”, “Частина листа К. Чорногубової-Яковлевої [голові Київської міської управи В. Багазію] щодо діяльності та обставин загибелі її чоловіка...”). За іншими даними це був підпал (док. № 18, с. 217).

6*…горел какой-то архив, помещавшийся в старинной Феодосиевской церкви… – горіло одне із сховищ Київського обласного історичного архіву з документами радянського часу. Про склад втрачених архівних матеріалів детально див. статтю Р. Качана “Руйнування архітектурного ансамблю Києво-Печерської Лаври...”, с. 94 у збірнику: “Києво-Печерська Лавра у часи Другої світової війни...”.

7*…во время пожара колокольни были перенесены из Успенского собора в другие помещения богатое собрание старинных церковных облачений и икон… – названі цінності в основному переніс у ніч на 22 вересня 1941 р. консерватор-консультант Центрального антирелігійного музею Микола Чорногубов і його дружина Катерина Чорногубова до Келій соборних старців, а також, ймовірно, у корпус 6, де була експозиція ЦІМ на 1-му поверсі (док. “Стаття професора Б. Жука про пожежі у Києві восени 1941 р...”, № “Лист К. Чорногубової-Яковлевої голові Київської міської управи [В. Багазію]...”, “Частина листа К. Чорногубової-Яковлевої [голові Київської міської управи В. Багазію] щодо діяльності та обставин загибелі її чоловіка...”).

8*…На возражение лица, которому была поручена операция… – цією особою був Чорногубов Микола Миколайович (див. док. “Стаття професора Б. Жука про пожежі у Києві восени 1941 р...”, “Лист К. Чорногубової-Яковлевої голові Київської міської управи [В. Багазію]...”, “Частина листа К. Чорногубової-Яковлевої [голові Київської міської управи В. Багазію] щодо діяльності та обставин загибелі її чоловіка...”).

9*…Между 20 октября и 1 ноября немцы выселили всех жителей Лавры… – точніше, це відбулося у період між 21 і 29 жовтня 1941 р. (Черногубова-Яковлева Е.А. Правда о смерти Н.Н. Черногубова // Правда Украины. – 21.05.1944. – № 98 (7418). – С. 2; док. № 61).

10*…был отдан приказ всему населению вокруг Лавры, в радиусе до 1/2 километра, оставить свои жилища […] Затем был пущен электрический ток. Собор взорвался… – вранці 3 листопада 1941 р. було виселено місцеве населення з території Нижньої Лаври та навколишніх кварталів. Причиною тимчасового відселення людей став візит словацького президента Йозефа Тісо до Києво-Печерської Лаври, який тривав приблизно з 11 год. 40 хв. до 12 год. 30 хв. (див. док. “Радіотелеграма № 28 вищого керівника СС і Поліції Південної Росії Ф. Єкельна...”, “Повідомлення Оперативної групи “С” [...] з донесення про події в СРСР № 130...”, “Доповідна записка уповноваженого Кіровського райвиконкому по Лаврі В. Тверського та настоятеля Лаври архімандрита Валерія (Устименка)...”).

Щодо вибуху Успенського собору начебто внаслідок підключення електричного струму, це одна з найпоширеніших тогочасних чуток про причини вибуху собору (Никодимов И.Н. Воспоминание о Киево-Печерской Лавре. – К., 1999. – С. 199). Ніяких підстав під собою вона не мала, оскільки електричне освітлення у соборі використовувалося під час окупації ще до його загибелі (див. фото 37, 37а у збірнику: “Києво-Печерська Лавра у часи Другої світової війни...”); про використання електричного освітлення до 3 листопада 1941 р. також згадує й співробітниця ЦІМ Н. Лінка (Геппенер) – див. док. “Спогади Н. Лінки (Геппенер) “Великая Отечественная война 1941–1945 гг. (Киев)”...”.

11*…По другой версии […] Тогда решено было взорвать церковь, приняв необходимые меры предосторожности… – цю найбільш поширену у Києві версію, що й понині має своїх прихильників, найкраще сформулювала письменниця Докія Гуменна у своєму романі “Хрещатий Яр”: “Лавру підмінували й приготували до знищення більшовики, німці ж тільки полінувалися витягнути міни й вирішили, що не варт возитися, менше клопоту буде, коли все злетить у повітря” (Гуменна Д. Хрещатий Яр. – К.: Вид. ім. О.Теліги, 2001. – С. 62). Їй вторить Леонтій Форостівський: “Коли б була добра воля, німці мали час і змогу Успенський собор розмінувати так, як це зробили вони з іншими об’єктами. Очевидно, що такої доброї волі не було. Навпаки, як і в большевиків, було бажання в Києві винищити українські національні й церковні пам’ятки, щоб згодом у ньому не залишилося нічого українського. Розграбувавши все, що можна було, німці як не самі, то дали можливість большевицькому підпіллю Успенський собор зірвати й Києво-Печерську Лавру в її значній частині перетворити в руїни“ (Форостівський Л. Київ під ворожими окупаціями. – Буенос-Айрес, 1952. – С. 38–39).

12*…чудом сохранившимся золотым куполом с крестом наверху… – Іоанно-Богословський приділ – лише він уцілів після вибуху Успенського собору.

13*…почти все художественные ценности, хранившиеся там, были погребены под развалинами собора… – це так (див. фото 82–85). Після визволення Києва від нацистських окупантів у 1945–1946 рр. проводилися перші масштабні роботи з розбирання руїн Успенського собору за всіма правилами археологічних розкопок, у ході яких було знайдено зразки тканин, шиття, церковного облачення, речі з мармуру (пам’ятник Рум’янцеву-Задунайському), шиферу, металу (срібні шати окладів і гробниць) та дерева XIV–XVIII ст. У 1945 р. кількість знайдених предметів, взятих до фондів заповідника, перевищувала 2000 (див. док. № 284 і коментарі до нього у збірнику: “Києво-Печерська Лавра у часи Другої світової війни...”).