Председателю Правительственной комиссии

по расследованию злод[е]яний1 немецких оккупантов

 

На фоне величайших и разнообразнейших злодеяний, совершенных немецкими оккупантами, разрушение Лавры является сравнительно небольшим, но все же очень характерным событием.

Когда во время налета англо-американской авиации на Кельн был поврежден Кельнский собор, фашисты подняли неистовый вой о варварстве союзников, не щадящих памятники мировой культуры.

Мы не будем говорить, какой памятник наиболее ценен – Кельнский собор или Киево-Печерская Лавра, во всяком случае для украинца и русского Лавра является и древнейшим и величайшим памятником нашей культурной истории2. Если-же принять во внимание условия, в которых происходило это разрушение, то они будут новым, тяжелым и позорным обвинением немецких оккупантов. Каковы-же были условия разрушения Лавры?3

Фронт от Киева удалился, не было ни артиллерийского обстрела, ни воздушной бомбардировки, военная обстановка совершенно не требовала уничтожения Успенского собора и других строений Лавры. Таким образом, условия, в которых разрушалась Лавра, были почти что совершенно мирными[,] и кроме Успенского собора, погибшего от взрыва, вся остальная Лавра была разрушена кирками, топорами, пилами… С какою целью происходило разрушение? Оказывается, Штаткомиссариат и другие учреждения оккупантов заняли по преимуществу здания с центральным отоплением в Липках и других районах, в которых не было печей, и вот для постройки печей началась разборка печей и печных приборов в Лавре, а для их отопления более пригодным материалом оказались не дрова, нарубленные где-либо в лесу, а дерево – балки, полы, потолки, перегородки из Лавры-же. Невероятно, но факт.

Какой-же смысл в этом разрушении? Ответ на этот вопрос мы можем получить, обратившись к событиям, сопровождающим бегство оккупантов из Киева. Что разрушается, что жжется оккупантами при бегстве из Киева? Взрываются, сжигаются и полностью уничтожаются университет со всеми музеями, библиотеками, архивами и кабинетами*, Библиотека Академии Наук, Библиотека ВКПб, школы и больницы… Только безмерною злобою и подлой местью и можно объяснить все эти факты.

Как развивались события, что происходили в Лавре с момента оккупации Киева.

Все события, сопровождающие разрушение Лавры, можно разделить на периоды:

І. Первые дни пребывания немцев в Киеве и Лавре с 19 сентября по [18]4 октября 1941 года.

ІІ. Первый период немецкой оккупации: “Охрана” Лавры немецкой полицией с [18] октября 1941 г. до августа 1942 г.

ІІІ. Второй период оккупации: “Охрана” Лавры “украинской” полицией с августа 1942 г. до 1 сентября 1943 г.

IV. Последние дни перед бегством оккупантов из Киева с сентября по 6 ноября 1943 г.

 

I. Первые дни пребывания немцев в Киеве и Лавре с 19.IX по [18].X.41 г.

 

В первые дни немцы начинают посещать Лавру и ее музеи. Уже эти первые посещения носят характер робкого, но довольно нахального грабежа музеев и разрушен[и]я экспонатов передвижной скульптурной выставки в Лаврской трапезе**. Из отдела оружия Исторического музея (здание бывшей типографии, корпус № 8) немцы выносят различные образцы оружия***, особенно была разграблена витрина Запорожского оружия. Кроме того[,] ночью опять-таки производилось из[ъ]ятие наиболее ценных образцов старинного оружия из замкнутого помещения.

В лаврской трапезе находилась передвижная выставка скульпторов Украины, началось с того, что посетители немцы начали отбивать носы, уши, руки, а потом и совсем разбивать статуи, не делая различия между статуями советских вождей, писателей (Шевченко, Пушкин) и другими, например работница с ребенком и т.п.

Служащие музеев в эти дни являлись на работу и пытались продолжить ее; так, в эти дни под руководством Н.Н. Черногубова переносились церковные облачения из здания у Святых ворот в Успенский собор. Н.Н. Черногубов, специалист-искусствовед, был заместителем директора антирелигиозного музея4* и у него хранились ключи от всех отделов музея. Но эти ключи у него были отобраны в самые первые дни, утром по его заявлению для работы ему выдавались некоторые ключи, а вечером он их сдавал. Этим обстоятельством легко об[ъ]яснить ночную пропажу экспонатов из музеев, о чем упоминалось выше. Желая сохранить наиболее ценные экспонаты, Н.Н. Черногубов передает из Лавры в Музей русского или[,] может быть[,] западноевропейского искусства главнейшую святыню Лавры – чудотворную икону Успения Божьей Матери и Игоревскую икону Божьей Матери5* (этими музеями заведывал профессор Гиляров6*). Сделать большего Черногубов не успел.

В начале октября 1941 года Н.Н. Черногубов исчезает7*; рано утром к нему являются вооруженные немцы, заявляют, что его вызывает доктор Кох8* для поездки с ним по Украине и увозят с собою. С тех пор его никто уже не видел и только в июле 1943 г. случайно нашли его труп9* в одном из рвов на откосах Днепра за экономическими воротами Лавры. Он был убит выстрелом в затылок и тут же закопан. Очевидно, немцы не хотели иметь свидетеля своего грабежа музея и избавились от него10*.

 

II. Первый период немецкой оккупации: “охрана” Лавры немецкой полицией

(середина октября 1941 г. до конца июля 1942 г.)

 

В середине октября 1941 г. на воротах Верхней Лавры появилось об[ъ]явление, подписанное шефом полиции, предписывающее поголовное выселение всех ее жителей11*. При наступлении зимы в очень короткий срок без предоставления каких-либо транспортных средств было выселено с территории верхней Лавры около тысячи человек, лишившегося благодаря этому большей частью своего скудного имущества. С этого момента Лавра была закрыта для всех и занята немецкой полицией. Под покровом великой тайны работала в Лавре полиция; но нет ничего тайною, что не стало-бы явным. И результат этой работы у нас у всех на глазах.

Начало “охраны” немецкой полицией ознаменовалось убийством директора музейного заповедника т. Шеверницкого12*. Его труп, прикрытый мусором и кирпичом, был найден через несколько дней после убийства (17–18 октября) на месте5 взрыва упорной стены на дороге <от> Успенского собора к спуску к пещерам. Жена Шеверницкого ходатайствовала о выдаче трупа для похорон, но разрешения не получила. И до сих пор неизвестно место, где немцы его похоронили. Объяснить причины убийства Шеверницкого не предоставляется возможным; быть может[,] его подозревали в принадлежности его к Коммунистической партии.

Наивысшего апогея “работа” немецкой полиции достигла 3 ноября 1941 г., когда был взорван Успенский собор – наибольшая святыня Лавры. Рано утром 3 ноября немецкие жандармы выселили не только всех жильцов Лавры (нижней), а и кварталов, прилегающих к Лавре13* (до спуска им. Евгении Бош – на севере, до крепостных ворот – на юге, до Днепра – на востоке и до улицы Щорса – на западе). Около 13–15 часов происходит взрыв[,] и от Успенского собора остаются только развалины. Что произошло. Немцы распускали слухи, что большевики, отступая, минировали Собор, а они не могли обнаружить мины и изъят[ь]6 их, опробовали Собор электричеством – и Собор погиб14*. Правдоподобна ли такая версия. Зачем надо было большевикам минировать Собор. Если было подозрение, что Собор минирован большевиками, то почему не были приглашены эксперты и незаинтересованные свидетели, могущие беспристрастно осветить обстоятельства опробования. Зачем надо было включать электрический ток, если были подозрения, что Собор минирован. Если были подозрения, что Собор минирован, то почему не была тщательно проверена электрическая проводка. Зачем было выселять целый квартал жильцов, если не было полной уверенности, что будет грандиозный взрыв. Нет, гибель Успенского собора это[,] безусловно[,] черное дело немецких оккупантов.

Для чего была нужна гибель Успенского собора немцам. А для чего они несколько ранее сожгли и взорвали Крещатик и другие центральные улицы15*. Быть может[,] это была только низкая месть, а[,] быть может[,] и желание скрыть следы преступления – ограбление ценностей, находившихся в нем или еще розыски скрытых богатств, замурованных в стенах Собора. Трудно решить эти вопросы, не имея достаточных данных. А крупные музейные ценности в Успенском соборе были: в нем была лаврская ризница; в нем был и знаменитый музей Харитоненко16*, коллекции которого оценивались чуть-ли не в миллион рублей золотом. Но к моменту взрыва оставались ли эти ценности в Соборе или же уже были вывезены17*. Опять-таки дать решительный ответ невозможно. Но одно несомненно, что с момента закрытия Лавры немецкой полицией и поздно вечером[,] и рано утром из святых ворот Лавры выезжали большие крытые автомобили, груженные неизвестно чем. Только одно известно, что, когда немецкая полиция перестала “охранять” Лавру, в Лавре не осталось ни одного музейного экспоната, ни одной библиотечной книги – все было полностью разграблено, не осталось даже никакой мебели – ни шкафов, ни столов – ничего; все, что могло быть вывезено – было вывезено.

Что же находилось в Лавре к моменту ее занятия немецкой полицией.

В это время в Лавре находились музеи: антирелигиозный, который включал в себе все лаврские ценности и ее ризницу, музей Киевской духовной академии, ризницы и ценности монастырей – Михайловского, Выдуб[и]цкого, Никольского и др.; музей харьковского сахарозаводчика-мецената Харитоненко; Исторический музей; Театральный музей; Музей революции; Музей Потоцкого; Всеукраинская историческая библиотека, библиотека Лавры; архивы; панорамы, например[,] знаменитая “Г[о]лгофа”; передвижная выставка скульпторов Украины и т.д.

Что же осталось в Лавре к моменту ухода немецкой полиции из Лавры (к июлю–августу 1942 г.).

Из экспонатов перечисленных музеев, из их мебели не осталось буквально ничего, остались только голые стены зданий с робкою попыткой их разбора. Разбор зданий, уничтожение жилищного фонда – это уже падает в основном на время “охраны” Лавры украинской полицией.

Из ряда других фактов этого периода следует отметить следующее: в марте месяце 1942 г. управление Лаврой получает официальное отношение Украинской полиции “безпеки” (безопасности) немедленно убрать с территории Лавры трупы. Управление отвечает, что на территории Нижней Лавры никаких трупов нет. Через несколько дней в управление Лавры является немецкий полицейский офицер, хорошо говорящий по-русски, и приказывает немедленно, в течение десяти минут, дать человек десять рабочих с лопатами и кирками и идти с ним в Верхнюю Лавру. Когда ему было заявлено, что десяти человек управление найти не может, он приказал взять монахов. Когда рабочие монахи пришли в Верхнюю Лавру, их повели за Трапезную церковь, где лежало три трупа, и приказали их зарыть18*. У южной стены Трапезной церкви была выкопана могила, в которой и зарыли три неизвестных трупа, один из них[,] очевидно[,] был красноармеец, так как из голенища сапог торчала ложка.

Необходимо отметить и следующие факты: в результате взрыва Успенского собора в Верхней Лавре была повреждена водопроводная канализационная и дренажные системы, отчего из Верхней Лавры лилися целые потоки воды, разрушающие мостовую, могущ[ие]7 серьезно повредить здания и произвести оползни. 29 июня в 1942 г. управление Лавры обратилось к главному инженеру г. Киева с просьбой прислать комиссию для обследования территории Лавры и принятия соответствующих мер для ликвидации угрозы оползней. Городской инженер 11 июля назначил специальную комиссию и просил управление Лаврой выхлопотать разрешение этой комиссии пройти на территорию Верхней Лавры. Такое ходатайство было возбуждено перед немецкой полицией отделом культуры и просвещением, но получить разрешение не удалось[,] и комиссия не имела возможности обследовать территорию Лавры.

Таким образом[,] первый период “охраны” Лавры немецкой полицией ознаменовывается: взрывом Успенского Собора, с полным разграблением всех музейных и библиотечных ценностей, робкой попыткой разрушения отдельных зданий и убийством т. Шеверницкого и трех неизвестных.

 

III. Второй период оккупации [–] “охраны” Лавры украинской полицией

(с августа 1942 г. до 1 [августа]8 1943 г.)

 

Совершив свое позорное дело ограбление Лавры, немецкая полиция оставила территорию Верхней Лавры в начале августа 1942 г.[,] и на месте немца был поставлен часовым украинский “полицай”. И если в результате “охраны” немецкой полицией в Верхней Лавре не осталось совершенно ничего, кроме голых стен, то в результате “охраны” украинской полиции в Верхней Лавре не осталось ни одного здания, пригодного для своего назначения. Топором и киркой, пилою и ломом были разрушены почти все здания – и церкви, и жилые дома, и надворные постройки. В основном здесь, конечно, вина не в украинской полиции, а ее хозяев “немцев-оккупантов”, хотя большая доля вины лежит и на полиции.

В октябре 1942 г. по приказу головы города Хфоростивского в Верхней Лавре нашла свою работу “контора по разборке разрушенных зданий”19*, которую обычно называли “конторою по разрушению зданий”. Во главе ее был инженер Маслов. Эта контора получила вначале приказ только “собрать медь”. Меди было собрано и сдано немцам более 20-ти тонн; в основном это была медь с куполов разрушенного Успенского собора, и в значительно меньшей мере – дверные ручки, краны и проч[ее]. Другим заданием конторы было собрать разбросанные материалы, а именно: метла[х]ские9 плитки, кирпич и печные приборы разрушенных печей и огнетушители. Свое задание контора понимала, очевидно, очень расширенно. Так, если ей нужно было собрать метла[х]ские плитки, то она разбивала 2–3 десятка этих плиток в совершенно не разрушенном полу, чтобы “собрать” одну-две плитки. Поэтому сейчас можно видеть в Трапезной и Благовещенской церквах и других зданиях груды битых плиток. Точно также не осталось ни одной печки, ни одной рамы и т.п.

Когда контора получила задание заготовлять дерево и железо с крыш, установить не удалось: только 2 апреля 1943 г. во время обследования разрушения Лавры и собирания сведений о работе конторы выяснилось, что на зданиях не было ни железных крыш, ни деревянных стропил, балок, полов, потолков, перегородок, оконных рам и подоконников, дверей – почти ничего не осталось.

На 2 апреля 1943 г. контора имела задание собрать остатки дерева из зданий полностью разрушенных; собрать остатки проволки проводов и стекла, а также заготовлять кирпич из разрушенных подсобных зданий – сараев и т.п.

Дата 2 апреля тем характерна, что это было после распоряжения штаткомиссара Берндта10 23 марта 1943 г. и распоряжени[я]11 “№ 109” Головы города “про запрещение разбирать здания на территории К[иево]-П[ечерской] Лавры” 27 марта. Это совершенно очевидно показывает, что, если и издавались какие либо приказы, запрещающие разрушение, то они издавались только после многочисленных ходатайств, сигнализирующих о разрушениях, и издавались только для виду. В “докладной записке про обследование разрушений на территории Верхней Лавры” 2 апреля 1943 г. написано: “На мой вопрос, как контора выполняет распоряжение г. Берндта штаткомиссара, я получил ответ, что накладные (на отпуск материалов) выдаются Штаткомиссариатом, что г. Альбрехт отвечает за них, что г. Альбрехт адъютант г. Берндта и его заместитель”…. “что этими днями шеф г. Альбрехта был в Лавре, обошел всю территорию Верхней Лавры, представился конторе как хозяин Лавры и дал вышеуказанные директивы” (собирать дерево, провода, стекло, заготовлять кирпич). Таким образом[,] Берндт[,] штаткомиссар издает письменный приказ, а его ближайший помощник Альбрехт устно отдает приказы, отменяющие приказ штаткомиссара. И еще характерный штрих: 25 марта 1943 г., т.е. через два дня после издания приказа Берндта, „с полудня до полной темноты разрушались здания бывшей иконной лавки, бани и электростанции и др. – снимали железные крыши, выпиливали балки, стропила, полы и потолки – и на 15-ти (приблизительно) конных подводах вывозили железо, деревянные и другие материалы” (рапорт 27.III.1943 г. № 273). Неужели же немецкие оккупанты были так бессильны, что не могли обеспечить выполнение своих приказов; нет, свои приказы и распоряжения они проводили жестко, не останавливаясь перед расстрелами тысяч, а здесь они “не видели”, как нарушаются их распоряжения. В свое оправдание директор конторы инженер Маслов указывал, что разрушать Лавру начали различные немецкие и военные, и полицейские организации, и что они разбирали уже полуразрушенные здания. Но это верно только отчасти. Много зданий разрушила контора совершенно целых. В конечном же итоге вопрос: кто начал – не имеет серьезного значения – сами ли немцы или их приказчики сделали черное дело – это дело второстепенное. Главное – все делалось с ведома и приказа немецких оккупантов.

Управление Лавры с целью охранить Лавру, прекратить уже разрушение и устно, и письменно сигнализировал[о]12 <о> ее разрушени[и]13 и просила принять меры к прекращению разрушения. Больше всего донесений и письменных рапортов управление подало в отдел культуры и просвещения, в ведении которого и была Лавра. Отдел культуры передавал эти рапорты голове Городской управы и непосредственно в Штаткомиссариат. Отдел культуры обращался и в штаб Розенберга, и к доктору Винтеру[,] шефу Краевого управления архивами, библиотеками и музеями при Рейхскомиссариате на Украине (ул. Короленко, № 22). Но, если кто и заинтересовывался разрушением Лавры, то буквально никто не оказал никакой помощи. В частности оказалось, что доктор Винтер ведает в Лавре только церковью над cвятыми воротами и колокольнею20*.

Таким образом[,] здания Лавры были разрушены немецкими оккупантами[,] во-первых[,] непосредственно немецкими полицейскими и военными организациями; во-вторых – конторой по разбору разрушенных зданий; в третьих – “украинской” полицией.

Украинская полиция, которая “охраняла” Лавру и имела пись[м]енные14 приказы штаткомиссара, запрещающие разрушения, не только допускала эти разрушения, но и сама деятельно разрушала, вывозила и продавала дерево, железо и другие материалы. Да[,] кроме того, допускала к разрушению всех, кто тоже хотел разрушать. За пол-литра15 водки, за мытье полов в полиции можно было разрушать сколько угодно. Обращение к полиции с просьбой прекратить разрушения всегда оканчивались тем, что полиция ловила хищников, забирала их в полицию, где виновники мыли полы, и тем все дело и оканчивалось.

Из всего сказанного ясно, что вся Верхняя Лавра и 49-й корпус Нижней Лавры были полностью разрушены немецкими оккупантами. Что же было разрушено немецкими оккупантами.

Не считая Успенского собора, взорванного еще в ноябре 1941 г., разрушена почти полностью Никольская церковь Больничного монастыря (она была разрушена в феврале–марте 1943 г.), сильно повреждены церкви Благовещенская и Трапезная; сильно повреждена лаврская трапеза (Трапезная церковь и лаврская трапеза еще сохранили чудесную живопись художников Попова и Ижакевича); почти полностью уничтожено 33 корпуса жилых домов Верхней Лавры и один корпус (№ 49) Лавры нижней всего 34 корпуса21*, сильно повреждены 4 башни в лаврской стене. Полностью уничтожены все надворные постройки, сараи, уборные и прочее; повреждена дренажная система; на территории Лавры появились провалы почвы, мостовые повреждены текучими водами.

За это же время удалось выявить настоящее отношение немецких оккупантов к духовенству и монашествующим. Обычно они рекламировали свое сочувственное отношение к ним, но вот 3 сентября 1942 г. монахи Лавры получают распоряжение в 3-х дневный срок выселиться из Лавры, причина – есть опасение, что ближние пещеры минированы. Монахи резонно замечали, что если пещеры минированы, то опасность угрожает всем без исключения, а не только монахам, да к тому же они скорее согласны умереть в Лавре[,] чем уходить из нее. Пока монахи ходатайствовали, была назначена комиссия по опечатанию всех пещер и церквей Лавры. Тогда-то удалось ознакомиться с состоянием Верхней Лавры: выявилось, что Лавра полностью ограблена, но здания почти в полной сохранности. Маленький штрих: когда комиссия по опечатанию церквей подошла к воротам Лавры и предъявила украинскому полицейскому бумажку об опечатании, он ответил: “хорошо, идите; да только толку никакого не будет, комендант (немец из концентрационного лагеря в артиллерийском складе, который “по совместительству” хозяйничал и в Лавре) комендант, как кот, лишь только увид<ит>16 закрытые двери, начинает их взламывать”… Пришлось идти к коменданту, который и соблаговолил пойти с комиссией. 12 сентября приказ о выселении был отменен[,] и церковь, и пещеры возвращены монахам.

Здесь же необходимо сообщить и о продолжающихся в течение всего времени немецкой оккупации зверствах и издевательствах оккупантов по отношению к евреям: на берегу Днепра, за Лаврою, за лаврскою стеною около колодцев Антония и Феодосия был еврейский концентрационный лагерь22*. Из окон 42 и 43 корпусов (в которых жили монахи) постоянно, особенно утром, можно было видеть, как немецкие изверги до полусмерти[,] скорее до смерти[,] избивали больных и слабых евреев, поливали их на морозе водой и[,] наконец[,] пристреливали. Около самого лагеря их и хоронили. Места погребений сохранились до сегодня.

Ко всему этому надо добавить, что из Лавры было вывезено в Германию не менее 50-ти человек.

Таким образом[,] второй период немецкой оккупации ознаменовывается физическим уничтожением Верхней Лавры[,] когда было разрушено несколько церквей, 34 жилых здания и все надворные постройки – в своем большинстве памятники старины и искусства XI–ХII, XVII–XVIII и ХIХ–ХХ веков.

 

IV. Последние дни оккупантов в Киеве и Лавре

(с 1 сентября по 6 ноября 1943 г.)

 

10 августа последовал приказ штаткомиссара, а [16]17 августа и головы города о передаче Верхней Лавры управлению Лавры. Но[,] по существу[,] передавать было уже нечего – Лавра была не только полностью ограблена, но и полностью разрушена. В более или менее удовлетворительном состоянии были только церковь над святыми воротами (Троицкая) и над экономическими воротами (Всех святых).

10 сентября было составлено описание состояния всех строений Верхней Лавры.

Маленький эпизодик: 24 августа 1943 г. в 10 час[ов] дня на территорию Верхней Лавры явился немецкий офицер с двумя заключенными из концентрационного лагеря, находящегося против Лавры в артиллерийском складе, вошел в 6-й корпус и начал выламливать двери. Про это охранник сообщил управлению Лавры, но когда через 10 минут пришли на место происшествия[,] там никого уже не застали, но за эти 10 минут были вынесены входной тамбур и 2 печных прибора. По сообщению охранника Баккалинского А.П. и кладовщика материального склада Чаюн[,] этот офицер много раз приходил для грабежа Верхней Лавры и однажды потребовал у Чаюна выдачи из склада материалов, когда же Чаюн отказался, он принудил его под угрозою револьвера маршировать по двору Лавры, после чего Чаюн открыл склады и выдал все, что он вымогал.

31 [июля,]18 последний день, когда украинский полицай стоял на часах у святых ворот Лавры; в ночь на 1 [августа]19 с могильного памятника Столыпина была украдена бронзовая мемориальная доска.

В сентябре началось общее отступление немцев из-за Днепра[,] и запылали заднепровские села. 23 сентября последовал приказ о выселении до 26 сентября23* всех жителей Киева от берега Днепра до улицы Саксаганского и до еврейского базара. Начался дикий террор изгнания из квартир всех без исключения и здоровых[,] и больных[,] и малых[,] и старых. Изгнание сопровождалось избиением неуходящих по какой либо причине. Вышвыривали из квартир стариков и старух, не могущих даже ходить. Был избит, например, игумен Иринарх Колдоркин20, больной туберкулезом, который и умер от побоев [3]21 ноября 1943 г.; в результате изгнания через несколько дней умер и другой монах – Аркадий.

Вещи и мебель изгнанных жильцов были разграблены и разбиты. Можно думать, что и само выселение имело своею целью дать возможность отступающим немцам ограбить все мирное население.

Таким образом[,] на небольшом примере Лавры мы видели все виды зверства, издевательства, убийств, грабежа и разрушений немецких оккупантов. Мы видели, ужасались и не могли понять, в чем их смысл, какая их цель. Не видя[,] трудно было бы поверить, на что способны гитлеровские изверги. Но мы видели все это своими глазами, пережили и уже не забудем никогда, как “злодеи злодействовали злодейски”.

 

29.XI.1943 г.

[печатка]22

Тверской, уполномоченный Кировского райисполкома по Лавре23

Архимандрит Валерий[,] Наместник Лавры24

 

Секретарь Исполкома Киевского Горсовета

депутатов трудящихся [підпис]25

 

Адреса: 1. В.М. Тверской проживает: Лавра, корпус 39 кв. 9

2. Архимандрит Валерий [проживает: Лавра, корпус]26 46[, кв.] 227

 

Києво-Печерська Лавра у часи Другої світової війни. Дослідження. Документи /

Упоряд. Т.М. Себта, Р.І. Качан. – К.: “Видавець Олег Філюк”, 2016. – C. 888–898

 

КОМЕНТАРІ

 

*...Взрываются, сжигаются и полностью уничтожаются университет со всеми музеями, библиотеками, архивами и кабинетами… – за даними відомого дослідника історії Києва Д. Малакова: “Свідком руйнування університету був киянин Анатолій Праневич (Пранявічус), 1925 р. народження. Разом із групою друзів-підпільників він переховувався в ніч на 6 листопада 1943 р. в порожньому Києві на горищі великого прибуткового будинку по вулиці Терещенківській, 13, напроти “червоного” корпусу університету. Бачив, як через Шевченківський парк відходили останні підрозділи німців, прямуючи в бік Кузнечної, Великої Васильківської й далі, зрозуміло, на південь. А місто палало. Коли остання хвиля відступаючих схлинула, біля університету зупинилася відкрита автомашина. З неї вискочили кілька німців, заметушилися перед будинком, потім полізли назад у машину, яка швидко рушила геть. І тої ж миті повітря струсонув страшенної сили вибух, потім ще й ще. Усього було п’ять вибухів. Частина стін одразу ж завалилася, будинок охопило полум’я, стало світло як удень… Анатолій казав, що в університетському Ботанічному саду в німців був польовий склад боєприпасів, отож вони й заклали звідти вибухівку у будинок університету” (Малаков Д. Київ: 1939–1945: Post scriptum. – К., 2009. – С. 171). Ці спогади підтверджує повідомлення Київської обласної та міської комісії сприяння НДК, в якому говориться, що 5 листопада 1943 р. було підірвано в 5-ти місцях і спалено Київський державний університет (ЦДАГО України, ф. 166, оп. 3, спр. 199, арк. 11). Вцілів лише фасад будинку з колонадою, парадні сходи, колонади вестибюля й актового залу. Знищено всі дерев’яні деталі та частину кам’яних стін і склепінчастих міжповерхових перекриттів (ЦДАГО України, ф. 166, оп. 3, спр. 199, арк. 16).

Внаслідок вибуху університету та пожежі загинув університетський архів, де зберігалися документи студентів, документи з господарчої та наукової роботи, будівництва університету, його допоміжних будівель та гуртожитків; частина документів КЦАДА; університетська бібліотека з відділами фундаментальним і студентським, а також кабінети з фаховою літературою 8-ми факультетів; два відділи Наукової бібліотеки – медичний і технічний, які включали частину приватних бібліотек м. Києва – згоріло за попередніми даними 1300 тис. примірників книг; загинув унікальний Зоологічний музей. Ще перед окупацією Києва Зоологічний музей включив до свого складу зоологічну збірку Інституту лісового господарства, якій загрожувала загибель від бойових дій, що велися на околицях Києва, колекцію метеликів, зібрану Л. Шелюжком, що нараховувала до 350 тис. екземплярів, внаслідок чого колекція метеликів Зоологічного музею збільшилася приблизно до 700 тис. екземплярів. У музеї знаходилася портретна галерея відомих зоологів у кількості 250 портретів. У вересні 1943 р. частину музейної колекції вивіз проф. Маннсфельд до Познані, частину – Л. Шелюжко з д-ром. Г. Матілє до Кам’янця-Подільського–Кьоніґсберґа, у тому числі свою колекцію метеликів та літературу щодо них. У Зоологічному музеї залишилися колекція птахів близько 38 тис. екземплярів, зразків яєць 30 тис., ссавців близько 10 тис. та ін., які загинули під час вибуху і пожежі університету. Так само загинули Зооанатомічний, Анатомічний, Ботанічний, Мінералогічний музеї університету; гербарій; музеї загальної геології, палеонтології та історичної геології, петрографії та корисних копалин, фізики; лабораторії та кабінети із спеціальним науково-дослідним та учбовим обладнанням (ЦДАГО України, ф. 166, оп. 3, спр. 199, арк. 11–13; там само, спр. 243, арк. 15, 21, 22, 26, 27).

**...передвижной скульптурной выставки в Лаврской трапезе… – у церкві Прпп. Антонія і Феодосія (Трапезна церква, нині корп. 29) розміщувалася база Державної української художньої виставки.

***...Из отдела оружия Исторического музея [...] немцы выносят различные образцы оружия… – зброю з Центрального історичного музею було вилучено за наказом вищого керівника СС і поліції Південної Росії Ф. Єкельна у жовтні 1941 р. і передано у кількості 406 одиниць зберігань Зондеркоманді Кюнсберґа (див. док. № 114–116, 263 у збірнику: “Києво-Печерська Лавра у часи Другої світової війни...”).

4*...Н.Н. Черногубов, специалист-искусствовед, был заместителем директора антирелигиозного музея… – автори документа помиляються. М. Чорногубов не був заступником директора Центрального антирелігійного музею напередодні війни, а працював у консультантом музею. Під час окупації він працював спочатку завідуючим фондами Лаврського музею, так став називатися при німцях Центральний антирелігійний музей, а потім консерватором-консультантом Центрального історичного музею, об’єднаного між 7 і 13 жовтня 1941 р. з Лаврським музеєм, залишаючись, по суті, консерватором, тобто завідувачем фондів, колишнього ЦАРМ (див. док. № 2, 39, 45 у збірнику: “Києво-Печерська Лавра у часи Другої світової війни...”).

5*...передает из Лавры в Музей русского или[,] может быть[,] западно-европейского искусства [...] чудотворную икону Успения Божьей Матери и Игоревскую икону Божьей Матери… – М. Чорногубов 25 вересня 1941 р. передав Музею західного і східного мистецтва у Києві з Успенського собору КПЛ три ікони: Успіння Божої Матері, Ігорівської Божої Матері та Св. Трійці у рамі з коралами, а 10 листопада 1942 р. ці ікони були передані Музею російського мистецтва (див. док. № 188, 189 у збірнику: “Києво-Печерська Лавра у часи Другої світової війни...”).

6*...этими музеями заведывал профессор Гиляров… – проф. С. Гіляров очолював під час нацистської окупації Києва Музей західного та східного мистецтва та з 1 квітня 1943 р. – ще й Архiтектурно-історичний музей.

7*...В начале октября 1941 года Н.Н. Черногубов исчезает… – М. Чорногубов зник у ніч на 21 жовтня 1941 р., після того як вночі того дня був викликаний стуком у вікно невідомими. За спогадами дружини К. Чорногубової у 1944 р., їх було двоє у німецькій формі, прийшли вони під ранок, у хату вони не заходили. За спогадами колишнього жителя КПЛ А. Гуржія, який знав подружжя Чорногубових, і якому про це розповіла особисто К. Чорногубова, – невідомих було троє: двоє в німецькій формі, а третій у цивільному, які зайшли на квартиру пів на другу ночі, розмова велася російською мовою (Черногубова-Яковлева Е.А. Правда о смерти Н.Н.Черногубова // Правда Украины. – К., 21.05.1944. – № 98 (7418). – С. 2, опубліковано: Кабанець Є.П. Загибель Успенського собору: міфи й дійсність. Документальне розслідування. – К.: НКПІКЗ, 2011. – С. 340–345; Чорногубова К. Життя і смерть М.М. Чорногубова // Україна. – 1944. – № 10. – С. 34–36; Гуржій А. Прорахунок Чорногубова // Пам’ятки України. – 1989. – № 3. – С. 30–32, опубліковано: Кабанець Є.П. Загибель Успенського собору... – С. 353–357).

8*...доктор Кох... – мається на увазі капітан д-р Ганс Кох.

9*…в июле 1943 г. случайно нашли его труп... – у червні 1943 р. неподалік Лаври в районі гаражів за Економічною брамою виявили тіло зниклого у жовтні 1941 р. М. Чорногубова (див. повідомлення НУС від 25 червня і 1 липня 1943 р. про знайдення тіла М. Чорногубова та похорони загиблого 26 червня 1943 р.: НУС. – К., 25.06.1943. – № 147 (465). – С. 4; НУС. – К., 1.07.1943. – № 152 (470). – С. 4, опубліковано: Кабанець Є.П. Загибель Успенського собору... – С. 339–340).

10*...немцы не хотели иметь свидетеля своего грабежа музея и избавились от него... – щодо подробиць загибелі М. Чорногубова див. звернення К. Чорногубової-Яковлевої до голови КМУ, в яких вона називає причину загибелі свого чоловіка – його свідчення про мінування Успенського собору КПЛ радянськими підрозділами, зокрема свідчення у Гестапо напередодні загибелі, а саме біля 7-ої вечора 20 жовтня проти арештованих братів Старовойтових, які зафарбовували бані собору та начебто брали участь у мінуванні собору, а також називає винних в його загибелі – “партизаны-бандиты”. Майже через чотири роки у своїх спогадах про загибель М. Чорногубова винними вона назве німців, а причину розправи залишить ту саму – знання М. Чорногубова про мінування Успенського собору та начебто грабунку музею – але вже не більшовиками, а німцями (Черногубова-Яковлева Е.А. Правда о смерти Н.Н.Черногубова // Правда Украины. – К., 21.05.1944. – №98 (7418). – С. 2, опубліковано: Кабанець Є.П. Загибель Успенського собору... – С. 340–345; Чорногубова К. Життя і смерть М.М. Чорногубова // Україна. – 1944. – № 10. – С. 34–36; док. “Лист К. Чорногубової-Яковлевої голові Київської міської управи [В. Багазію]...”, “Частина листа К. Чорногубової-Яковлевої [голові Київської міської управи В. Багазію] щодо діяльності та обставин загибелі її чоловіка...”).

11*...объявление, подписанное шефом полиции, предписывающее поголовное выселение всех ее жителей... – наказ про відселення мешканців Верхньої Лаври за даними К. Чорногубової з’явився 21 жовтня 1941 р. Вона згадувала, що у день зникнення М. Чорногубова (21 жовтня 1941 р.) був вивішений наказ про відселення мешканців з території Верхньої Лаври (Черногубова-Яковлева Е.А. Правда о смерти Н.Н.Черногубова // Правда Украины. – К., 21.05.1944. – № 98 (7418). – С. 2, опубліковано: Кабанець Є.П. Загибель Успенського собору... – С. 343).

12*...убийством директора музейного заповедника т. Шеверницкого... – перел війною Ф. Шеверницький був головним інженером ДІКЗ ММ (ЦДАВО України, ф. 166, оп. 11, спр. 530, арк. 1). Дуже ймовірно, що з приходом німців він став директором Управління КПЛ (так під час окупації звалося Управління ДІКЗ ММ), котре автори записки називають “музейним заповідником”. Примітно, що М. Тверський став директором Управління КПЛ після 15 жовтня 1941 р., тобто вже після вбивства Ф. Шеверницького, яке сталося приблизно 15–16 жовтня 1941 р. (див. док. № 260 і коментар * до нього у збірнику: “Києво-Печерська Лавра у часи Другої світової війни...”).

13*...Рано утром 3 ноября немецкие жандармы выселили не только всех жильцов Лавры (нижней), а и кварталов, прилегающих к Лавре... – вранці 3 листопада 1941 р. місцеве населення було виселено з території Нижньої Лаври та у радіусі 0,5 км від КПЛ. Причиною тимчасового відселення людей став приїзд словацького президента Й. Тісо (див. “Лист В. Шугаєвського головному редактору газети...”; “Радіотелеграма № 28 вищого керівника СС і Поліції Південної Росії Ф. Єкельна...”, “Повідомлення Оперативної групи “С” [...] з донесення про події в СРСР № 130...”).

14*...опробовали Собор электричеством – и Собор погиб... – одна з версій вибуху Успенського собору внаслідок включення електричного струму, яка побутувала в окупованому Києві (Никодимов И.Н. Воспоминание о Киево-Печерской Лавре. – К., 1999. – С. 199; док. “Лист В. Шугаєвського головному редактору газети...”).

15*...А для чего они несколько ранее сожгли и взорвали Крещатик и другие центральные улицы... – міни у будинки на Хрещатику та інших центральних вулицях Києва були закладені радянськими військовими, а саме інженерним відділом 37-ої армії, а не німцями (Кентій А., Гогун О. 1941: Зруйнований Київ як частина тактики спаленої землі. Нові документи // Визвольний шлях. – Кн. 3. – Березень 2006. – С. 88–91; Кузнецов А. Бабий Яр. – К., 2008. – С. 60–63; Малаков Д. Київ: 1939–1945: Фотоальбом. – К., 2005. – С. 172–198; Малаков Д. Київ: 1939–1945: Post scriptum. – К., 2009. – С. 80–94; Власенко С.І. Знахідка у фондах ЦДАГО України. Хрещатик у роки нацистської окупації // Архіви України. – 2011. – № 6. – С. 174–178; док. “Повідомлення Оперативної групи “С” [...] з донесення про події в СРСР № 97...”, “Повідомлення Оперативної групи “С” [...] з донесення про події в СРСР № 106...”).

16*...знаменитый музей Харитоненко... – йдеться про цінну збірку творів образотворчого та декоративно-ужиткового мистецтва, більшість яку складали ікони та картини, відомого українського цукрозаводчика, мецената, колекціонера П. Харитоненка, яка розміщувалася в його садибі Наталіївка на Харківщині (з 1923 р. і нині с-ще Володимирівка Краснокутського р-ну Харківської обл.). Цінності розміщувалися у будинку, а ікони та культові речі у церкві в ім’я Всемилостивішого Спаса. На базі цієї колекції та садиби було створено Наталіївський музей мистецтва і побуту, який з 1920 р. став підпорядковуватися Богодухівському відділу Наркомосвіти. Першим зберігачем, упорядником цієї колекції, а згодом директором музею був мистецтвознавець М. Чорногубов. У 1930 р. Наталіївський музей було розформовано, а його колекцію розподілено між Музеєм українського мистецтва у Харкові (нині Харківський художній музей) та Лаврським музеєм культів та побуту. До Лаври з Наталіївського музею потрапили в основному ікони (ЦДАВО України, ф. 166, оп. 12, спр. 8427, арк. 2зв.–3; ГДА СБУ, спр. 31281-ФП, арк. 13, 19, 29зв., 52).

17*...оставались ли эти ценности в Соборе или же уже были вывезены... – цінності у соборі на момент його вибуху були на місті. Їх знаходили понівеченими при розбиранні руїн собору як під час окупації Києва, так і після визволення (див. док. № 284, с. 942 у збірнику: “Києво-Печерська Лавра у часи Другої світової війни...”).

18*...Когда рабочие монахи пришли в верхнюю Лавру, их повели за Трапезную церковь, где лежало три трупа, и приказали их зарыть... – трьох чоловіків, застрелених 3 листопада 1941 р. при втечі після першого вибуху, що пролунав в Успенському соборі, поховали під південною стіною Трапезної церкви у березні 1942 р. директор Управління КПЛ В. Тверський та його комендант І. Мандрик, а також ієромонах Назарій (Міщенко) (ГАРФ, ф. Р-7021, оп. 65, д. 521, л. 52, 58; див. док. “Радіотелеграма № 28 вищого керівника СС і Поліції Південної Росії Ф. Єкельна...”, “Повідомлення Оперативної групи “С” [...] з донесення про події в СРСР № 130...”). Після визволення Києва вони свідчили, що це були червоноармійці (док. “Акт майора міліції Маценка про наявність на території Лаври і схилах Дніпра за її стінами поховань військовополонених і євреїв...”). У довідці НДК про звірства, вчинені німецькими окупантами у КПЛ, цих застрелених чоловіків було також названо червоноармійцями: “Во дворе верхней Лавры и южной стены трапезной церкви немцами расстреляно трех красноармейцев” (ГАРФ, ф. Р-7021, оп. 65, д. 521, арк. 52).

19*...“контора по разборке разрушенных зданий”... – будівельне товариство “Відбудова” (у документах “Контора з розбирання зруйнованих будівель”) знаходилося за адресою Велика Васильківська, 7/9, у 1943 р. – Велика Васильківська, 13 (ДАКО, ф. Р-2359, оп. 1, спр. 36, арк. 28зв.–29).

20*...доктор Винтер ведает в Лавре только церковью над cвятыми воротами и колокольнею.... – Велика лаврська дзвіниця і Троїцька надбрамна церква КПЛ були у віданні Архітектурно-історичного музею, яким опікувався Крайовий музей Києва на чолі з д-ром Г. Вінтером (див. док. № 205, 214 у збірнику: “Києво-Печерська Лавра у часи Другої світової війни...”).

21*...почти полностью уничтожено 33 корпуса жилых домов верхней Лавры и один корпус (№ 49) Лавры нижней – всего 34 корпуса.... – за актом комісії ДІКЗ КПЛ про збитки, заподіяні Лаврі у роки нацистської окупації, на її території частково було зруйновано 60 корпусів (40 корпусів на верхній території і 20 на нижній), які мали різний ступінь пошкодження, і повністю зруйновано Успенський собор (див. док. № 275 // “Києво-Печерська Лавра у часи Другої світової війни...”).

22*…на берегу Днепра, за Лаврою, за лаврскою стеною около колодцев Антония и Феодосия был еврейский концентрационный лагерь.... – за свідченням В. Тверського на Київському процесі проти нацистських злочинців (17–28 січня 1946 р.), концентраційний табір за мурами Нижньої Лаври, в якому утримувалося приблизно 500–600 військовополонених, у тому числі євреїв, був організований на початку 1942 р. (Київський процес: док. і матеріали. – К.: Либідь, 1995. – С. 75; ГАРФ, ф. Р-7021, оп. 65, д. 521, л. 58).

23*…23 сентября последовал приказ о выселении до 26 сентября.... – наказ про утворення 3-х кілометрової забороненої зони у Києві вздовж Дніпра і виселення мешканців з цієї зони з’явився 24 вересня 1943 р. (див. коментарі 82* до док. “Спогади Н. Лінки (Геппенер) “Великая Отечественная война 1941–1945 гг. (Киев)”...”).