Документи

Книга 2 | Том 1 | Розділ 1. Діяльність німецьких і місцевих каральних органів в окупованому Києві

Книга 2 | Том 2 | Розділ 1. Українське національне підпілля в окупованому Києві. Боротьба і загибель

Свідчення підсудного Пилипенко: протокол судового засідання Воєнного Трибуналу військ НКВС Київської області в м. Києві від 19 липня 1944 р. в справі Пилипенка М.М.

19 липня 1944 р.

Текст (рос.)

Протокол судебного заседания

19 июля 1944 г.

Военного Трибунала войск НКВД Киевской области в г. Киеве в помещении В[оенного] Т[рибунала] в закрытом судебном заседании […] без участия обвинения и защиты рассматривает дело по обвинению Пилипенко Николая Николаевича в преступлении, предусмотренном ст. 54-І «а» УК УРСР.

[…]

Показания подсудимого Пилипенко:

В 1937 г. я был осужден по ст. 70 ч. 2 УК УССР к 5 годам ИТЛ. Дело произошло так: мой товарищ купил радиоприемник, и мы вместе с мастером втроем пошли в ресторан. После выпивки мы возвращались обратно домой, и по дороге встретили 5 человек, с которыми начали драку. Мастер цеха был с чемоданом, в котором находились инструменты. Когда его стали душить, он уронил чемодан, который при этом раскрылся, и все инструменты рассыпались. Мастер, защищаясь, схватил лежащий нож и зарезал одного из дравшихся. Нас всех арестовали и судили. Меня осудили на 5 лет и направили на ДВК на стройку № 2, где я проработал с 1937 г. по 1940 г. После окончания стройки я был досрочно освобожден. Меня послали на жительство в Белую Церковь. Но так как там проживали уголовные преступники, освобожденные из-под стражи, то я решил куда-нибудь уехать отсюда. Меня один из товарищей пригласил работать во Львов, где я прожил до 12 декабря 1940 г. и был снова арестован за нарушение паспортного режима и посажен в тюрьму. Я просидел до начала войны. Когда началась война, я лежал в больнице, будучи болен камнями почек. После объявления голодовки я был освобожден и вернулся домой к родным, где поправлялся после перенесенной болезни. Приехавши в Киев, я встретился со своим знакомым Гаврилюк Федором Алексеевичем, который работал в полиции «СД» по ул. Короленко 15 – руководил группой по рассмотрению уголовных дел. По его совету я добровольно написал заявление в полицию «СД», чтобы меня приняли на работу1 и подал его шефу полиции Гордону, который был из Западной Украины, по национальности украинец, ярый националист.

22 декабря 1941 г. я был принят на работу в полицию «СД», на должность следователя и послан в группу Гаврилюка, где я на протяжении 1,5 месяцев ничего не делал. Потом Гаврилюк сказал мне, что больше болтаться без дела нельзя и дал мне несколько дел с кражами и я начал следствие. Через некоторое время я раскрыл крупное убийство, совершенное 11 мая 1942 г. у гр. Кендель, которое произвело много разговоров по всему Киеву, так как существующая в полиции «СД» группа по рассмотрению убийств и ограблений не раскрыла ни одного убийства. Я установил, что гр. Кендель и ее сына убили Александров и Андрущенко, которые являлись товарищами сына Кендель, вместе с ним эвакуировались, а затем вернулись в Киев, где стали проживать у гр. Кендель за неимением квартиры и в ночь на 11 мая 1942 г. убили гр. Кендель и ее сына, забрали все вещи и скрылись.

Я был переведен в группу по рассмотрению убийств и ограблений.

Рассмотрение убийств и ограблений у меня шло очень хорошо, так как я имел опыт из лагеря и был знаком с уголовным миром.

Как особо отличившийся в работе я был в июне месяце 1942 г. назначен старшим следователем полиции «СД».

В октябре 1942 г. я был назначен референтом, вместо Керш Игоря Николаевича, который должен был переехать в район, так как жена его была еврейка, и он боялся, что об этом узнают.

В полиции «СД» произошло видоизменение с декабря 1941 г. до июня 1942 г. полиция «СД» подчинялась городскому управлению, а с декабря 1942 г. перешла в распоряжение гестапо по ул. Короленко 33.

Таким образом, я был назначен с декабря 1942 г. уже не референтом, а Криминал комиссаром I комиссариата, и проработал в этой должности до 27 сентября 1943 г., то есть до дня эвакуации полиции «СД» из гор. Киева, в связи с отступлением немецких войск.

Я сам вел дела. Законченные дела отдавались шефу полиции «СД» – украинцу Майковскому, который после просмотра их передавал шефу полиции «СД» – немцу, а от него дела передавались в районный суд как мелкие или в немецкий суд находившийся по ул. Банковая 8 или в гестапо по улице Короленко 33.

Все мои дела передавались только на ул. Банковую 8 и Короленко 33.

За всю свою работу в полиции «СД» я арестовал 50 чел. советских граждан и провел следствие по 200 делам, которые были переданы в гестапо и судебные органы, судьба которых мне неизвестна. В полиции «СД» я пользовался большим авторитетом как молодой по возрасту и энергичный и требовательный по работе. Все уголовные дела я сам лично рассматривал.

В феврале 1943 г. было совершено ограбление райкассы по ул. Саксаганского 131. Касса принимала налоги, квартплату.

Я вместе с начальником политического отдела полиции «СД» – Целованским, шефами и другими сотрудниками выехали на место происшествия и установили, что изъятие денег было произведено для партизанского отряда. Дело произошло так: в райкассу вошло 2-е вооруженных мужчин, которые поздравили с днем Красной Армии, приказали всем сотрудникам стать к стене и сказав, что они представители от партизанского отряда забрали все имеющиеся в кассе деньги и скрылись. Так как дело было связано с партизанами, то следствие вел Целованский, а я вместе с другими уехал в полицию «СД».

Целованский меня не любил за то, что я имел авторитет в полиции и был молод по возрасту, а он был пожилой мужчина и старый сотрудник, поэтому я не интересовался его делами.

Следствием было установлено, что ограбление кассы было произведено партизанами, так как один из бежавших был убитый полицейским Савенко, а другой Дудкин Георгий был пойман шоферами, которые работали в полиции «СД» агентами. Судьба его мне неизвестна.

В июне 1942 г. на семинаре следователей я познакомился с Лупяком Андреем Яковлевичем, который как я узнал впоследствии, обрабатывал меня в оуновском направлении. Лупяк работал ст. следователем Владимирского района полиции «СД». Он заходил ко мне, и я часто бывал у него. Один раз он спросил меня, как я смотрю на политику настоящего и будущего времени. Я ответил, что в политике не разбираюсь.

Он рассказал мне о политическом положении немцев и Советской власти, о будущем Украины.

Один раз он рассказал мне, что находился в Красной Армии, но сдался добровольно немцам в плен, явился в штаб и сказал, что является педагогом. Он получил документы и был послан для агитработы. Он поехал в Львов, где познакомился с видными деятелями украинского националистического движения Бендерой, Мельником и др. Вскоре он был назначен в Житомир редактором газеты «Украинское Слово». После занятия немецкими властями г. Киева, он приехал туда, но так как немцы уже начали притеснять националистов, то он стал головой Владимирской райуправы, где работал до мая 1942 г. Когда немцы стали энергично преследовать националистов, Лупяк перешел работать в полицию «СД» Владимирского района и в должности следователя проработал до марта 1943 года. В Владимирском р-не полиции «СД» Лупяк организовал националистическую группу, которая готовила людей и оружие для того, что когда советская власть и немцы потеряют все силы, то они при поддержке Англии и Америки возьмут оружие в свои руки и поднимут вооруженное восстание на Украине за «Самостийну Украину». Лупяк говорил, что эта националистическая организация объединит все славянские нации.

[…]

Никакой националистической литературы я не читал.

[…]

Тогда в воскресенье Лупяк пришел ко мне сам и сказал в присутствии жены и матери, что я с сегодняшнего дня состою членом подпольной организации, так как он за меня поручился. Я категорически отказался, так как моя семья могла пострадать, которая и так была на подозрении за принадлежность к еврейской нации. На другой день я рассказал следователю полиции «СД» – Пузенко о своем разговоре с Лупяком и его предложении стать членом подпольной организации. Он мне сказал, что «я работаю от «СД» по этой организации и предлагаю давать мне сведения о Владимирском районе».

Я пошел на путь предательства подпольной организации ради семьи, рассказал Пузенко о членах Серко, Жуковском, Лупяк, Суховерском и др.

Я систематически подавал Пузенко сведения. 2 марта 1943 г. шеф полиции «СД» Косман дал распоряжение, чтобы в 7 ч. утра 3 марта 1943 г. явились все без исключения сотрудники полиции «СД» на совещание в большой зал (на Короленко). Когда все собрались, ко мне подошел переводчик шефа Штанке, который спросил меня «почему на совещании нет Лупяка?». Я ответил: «Не знаю». В разговоре с ним я узнал, что на совещании будут арестовывать западников. Когда Штанке отошел от меня, я выскочил на улицу, и зная, что Лупяк ходит на работу по Житомирской улице побежал ему навстречу. Встретив его, я сказал ему, что Штанке спрашивал меня, где Лупяк и предупредил, что будут аресты. Я сказал ему, немедленно вернутся назад и идти к моим родным, которые жили за 5 км от Киева. Он послушал меня, я вернулся обратно и как ни в чем не бывало вернулся на свое место. Через 10–15 мин в зал вскочили командор гестапо Эрлигер 2 вместе с 10 гестаповцами, вооруженные автоматами и приказали: «Встать! Руки вверх!». При этом Эрлигер выстрелил и ранил Глухова и Иванова. Гестапо приказало всем названным лицам выходить в коридор и вынявши список зачитали около 15 чел. Лупяк, Жуковский, Глухов, Иванов, Катериненко, Суховерский, Серко и др. В числе других был назван и я. Когда я вышел в коридор, там стояли вызванные по списку, которых гестаповцы обыскивали и забирали оружие. У меня только забрали пистолет и сказали зайти в свой кабинет и оттуда не выходить. Всех арестованных гестаповцы куда-то увели и дальнейшая судьба их неизвестна.

3 марта 1943г. вечером ко мне на квартиру приходило гестапо арестовывать Лупяка, но его у меня не было.

Катериненко бежал с Короленко 33. Гестапо дало приказ, найдя его немедленно убить. Через две недели после ареста подпольной организации я был ответственным дежурным в полиции «СД». Вместе со мною находился переводчик Штанке и два агента.

В 9 ч. вечера в полицию вбежала женщина в пьяном виде и сказала: «Я агент Ткаченко, который поручил мне разыскать Катериненко и сообщить в полицию в присутствии немца».

Ткаченко работал следователем группы Целованского и подчинялся гестапо на Короленко 33.

Она сказала, что Катериненко находится у нее в квартире. Она его встретила на Львовской улице, привела домой, они выпили. Потом она сказала ему, что идет купить еще водки и, оставив его с соседкой, побежала в полицию «СД». Я вместе с Штанке и двумя агентами пошли с этой женщиной на квартиру. По дороге мы расспросили ее, как расположена ее квартира, кто остался с Катериненко и договорились, что она войдет в квартиру, оставив открытой парадную дверь, удалит из квартиры соседку, чтобы не было лишних свидетелей и через 10 мин. я и Штанке арестуем Катериненко. Один агент станет на улице, другой со двора. Руководил этой операцией Штанке. Мы взошли на 2-й этаж и Штанке, не дожидаясь пока отправят соседку, вошел в коридор. Открыв дверь комнаты Штанке увидав Катериненко сидящего за столом немедленно выстрелил два раза. Катериненко стал падать в сторону. Штанке и я 2 раза выстрелил в него. После этого Штанке еще раз выстрелил в голову Катериненко.

Штанке забрал документы и мы все пошли обратно. Я зашел на Короленко 15, а Штанке и женщина пошли на Короленко 33. Через некоторое время Штанке вернулся ко мне. Женщина ходила к Ткаченко, потом пришла на Короленко и ночевала в полиции.

Утречком я с двумя агентами забрал труп и привезли его на Короленко 15. Днем был на квартире составлен акт, но я там не присутствовал.

Шеф вызвал меня в кабинет и стал кричать, что я хотел убить Штанке. Я подтвердил, что пуля пролетела близко от руки Штанке, так как Катериненко падал на него. Когда позвали Штанке, то он замялся, и шеф покричав, отпустил меня. Была выдана премия в 10.000 рублей. Штанке, Ткаченко и женщине – фамилия которой Веховская. Я денег не получал. Штанке пригласил меня на вечеринку к Веховской, но я не ходил, так как был порядочным семьянином, а Веховская была легкого поведения.

Через ½ месяца после ареста подпольной организации, их квартиры были розданы сотрудниками полиции «СД». Так как я жил на окраине города, я тоже подал заявление и мне дали квартиру Катериненко. Но я там не жил. Вещи были растасканы, так как там сидела засада. Я описал вещи и сдал в полицию «СД». На дверях я повесил надпись «Квартира Пилипенко!».