Статті

Книга 2 | Том 2. Опір окупантам

І. Патриляк. Підпілля ОУН(Б) в Києві в роки нацистської окупації

Текст (рос.)

И. К. Патриляк. ПОДПОЛЬЕ ОУН(Б) В КИЕВЕ В ГОДЫ НАЦИСТСКОЙ ОККУПАЦИИ

Первый год Второй мировой войны принес украинскому националистическому движению громадные надежды и не менее большие разочарования. Надежда стимулировалась фактами крушения ненавистной Версальско-вашингтонской системы, которая не оставляла украинцам шансов на построение собственного независимого государства, разочарование порождалось поведением главного вершителя судеб тогдашней Европы – германского канцлера Адольфа Гитлера, который не демонстрировал никакой реальной заинтересованности в позитивном разрешении «украинского вопроса».

Образовалось и мгновенно пало независимое украино-карпатское государство, не получив минимальной политической или военной поддержки со стороны Германии1, война с Польшей, вместо ожидаемой свободы и создания западно-украинского государства2, принесла почти полное поглощение украинских этнических земель Советским Союзом.

Падение Польши и интеграция Восточной Галиции и Волыни в рамках советского государства произвело огромное впечатление на украинское националистическое движение. Во-первых, из польских тюрем и концлагеря в Березе Картузской вышли тысячи активистов ОУН, в том числе самые известные руководители подполья ОУН на территории Польши в межвоенный период. Они, вместе с двадцатью тысячами украинских беженцев из советской зоны оккупации, сконцентрировались преимущественно вдоль новой германо-советской границы – от Кракова до Перемышля и Холма. Во-вторых, вся эта масса энергичных молодых людей была крайне недовольна тем, что заграничное руководство ОУН (Провод Украинских Националистов – ПУН) не обеспечило начавшееся украинское восстание в Польше3 ни вооружением, ни материальными средствами, ни даже четкими инструкциями4. В-третьих, многие из освободившихся из тюрем оуновцев были недовольны тем, что ПУН во главе с А.Мельником полагается в конструировании своей освободительной политики на добрую волю Германии, не учитывая того факта, что в течение года Берлин дважды, по мнению молодых националистов, обманул украинские ожидания.

Объединившиеся в Кракове вокруг бывшего руководителя сетки ОУН в западной Украине С.Бандеры активные националистические кадры, поставили перед А.Мельником целый ряд требований. Они, в первую очередь, были связаны с персональными изменениями в составе Провода, необходимостью разворачивания активной подпольной борьбы на территории Советской Украины, создания резервного Провода на территории Северной Америки (на случай ареста немецкими властями руководства Организации в Европе и для возможных контактов с Англией и США) и т.д.5 В ходе переговоров и длительной переписки между А.Мельником и С.Бандерой достичь компромисса не удалось. До конца 1940 г. раскол когда-то единой националистической организации стал свершившимся фактом. И это трагическое в истории украинского националистического движения событие произошло как раз накануне больших изменений в жизни украинского общества.

Во второй половине 1940 и первой половине 1941 годов украинские националистические круги ожидали начала неминуемой войны между Германией и СССР. Военные приготовления обеих сторон были настолько масштабными и очевидными, что близость войны не вызывала сомнения у людей, которые внимательно следили за ситуацией в регионе6.

Описывая ожидания будущей войны, один из видных представителей мельниковского ПУНа Д.Андриевский вспоминал: «Война, какую начал Гитлер осенью 1939 года против Польши, теперь превратилась в войну против западных держав, а вскоре – в мировою войну. Позиционная война на линии Мажино, так называема странная война, кончилась оккупацией немцами в 1940 году Голландии, Бельгии, Норвегии, Дании и Франции. Это, впрочем, не давало никакой развязки, ибо в международный конфликт в декабре 1941 года вступила Америка и с того времени центр тяжести перенесся на нее, совершенно недоступную для немецкого и даже японского оружия. Гитлер, вместо того чтобы консолидировать Европу, как это сделал Наполеон и к чему были некоторые предпосылки (маршал Пэтен, министерство Виши во главе с Лавалем), вызвал враждебную реакцию всей Европы. Надо было искать выход из заколдованного круга. Союз Гитлера со Сталиным был лишь игрой. И как когда-то Наполеон, теперь Гитлер был вынужден броситься на Восток, чтобы путем захвата природных ресурсов бывшей Российской империи, а теперь Советского Союза, и путем уничтожения военной мощи большевиков, отвратить от себя опасность экономического краха и удара в спину сталинского ножа. Это понимали украинские националисты, а потому ожидали похода немцев на Восток» 7.

Внимательно следя за событиями в мире, которые демонстрировали «непобедимость» германского оружия, украинские националисты из обеих ОУН ожидали, что война должна принести быстрое поражение и развал Советского Союза, что, в свою очередь, разрешало надеяться на возможное воплощение идеи воссоздания украинского государства.

В такой ситуации перед ОУН(Б) вырисовывались два главных задания – во-первых, как можно масштабнее подготовиться к эвентуальному государственному строительству, а, во-вторых, постараться узнать каким образом будет вести себя германское руководство в «украинском вопросе» после начала военного столкновения с СССР.

К весне 1941 г. бандеровская организация уже имела на территории УССР довольно разветвленную подпольную сеть, которая охватывала 3300 низовых ячеек («станиц») из более 20 тысячами активных участников, не учитывая симпатизирующих движению жителей. И хотя большинство ячеек националистического подполья действовали на территории Галиции и Волыни (2190 и 950 – соответственно), все же за Збручем в течение полутора лет удалось создать 160 «станиц»8. Руководители бандеровской ОУН на территории Украины на рубеже 1940–1941 гг. пытались воплотить план, согласно которому надо было создать 12 центров руководства подполья – во Львове, Ровно, Киеве, Черновцах, Виннице, Одессе, Днепропетровске, Донбассе, Харькове, Крыму, Ростове-на-Дону, Краснодаре. Главное руководство подпольем в Украине (Краевая Экзекутива) должно было координировать работу указанных выше 12 подпольных центров и поддерживать с ними связь. Соответственно, среди самых опытных подпольщиков проводился отбор двенадцати региональных руководителей, сорока руководителей второго эшелона и тысячи руководителей третьего эшелона9. В контексте этой работы оуновское подполье еще до начала германо-советской войны предпринимает первые попытки создания собственной сети в Киеве. Действовать приходилось, главным образом, через студенческую и научную среду, поскольку передвижение студентов и исследователей с Запада на Восток Украины не вызывало большого подозрения в советских органах государственной безопасности. Благодаря связям в Академии наук (через историка О.Прицака) были установлены контакты руководителей подполья с академиком А.Крымским, а преподаватель Львовского ветеринарного института Ю.Стефаник (сын писателя В.Стефаника) и студентка Львовского университета Л.Молощак предпринимали попытки выйти на связь с академиком А.Богомольцем в Киеве10. Эти попытки заручится поддержкой в кругах влиятельной украинской интеллигенции Киева, вероятно, свидетельствовали о том, что националистическое подполье «присматривалось» к кандидатурам будущих министров правительства воссозданного украинского государства.

Тем временем, пока на территории УССР националистическое подполье работало над вопросами максимального распространения своего влияния на украинское общество, в Кракове лидеры ОУН(Б) созвали Второй Великий Сбор11 на котором предстояло выработать тактику организации в условиях надвигающихся военных событий на востоке Европы и очертить первоочередные шаги, направленные на воссоздание украинской государственности.

Первоначально Краковский Сбор планировали провести в мае 1941 г., однако массовая концентрация германских войск прямо на границе с СССР указывала на быстрое приближение войны. Оуновцы были вынуждены поспешить, чтобы успеть провести собрание до начала боевых действий12. Таким образом съезд был проведен 31 марта – 3 апреля 1941 г.13

На Великом Сборе были созданы комиссии «государственного планирования и военного строительства». Результатом работы комиссий стала выработка в мае 1941 г. чрезвычайно детальных инструкций «Борьба и деятельность ОУН во время войны», в которых последовательно описывались шаги, направленные на поднятие вооруженного восстания, провозглашение независимости, создание государственного аппарата, армии, органов безопасности и правопорядка и т. д.14 При этом следует подчеркнуть, что бандеровская ОУН (в отличии от мельниковцев) отказалась от идеи полной и немедленной монополии на власть в будущем государстве. В майских инструкциях указывалось, что одновременно с поднятием вооруженного восстания и освобождения части украинских земель от советской власти ОУН «ничего не ожидая» провозгласит создание украинского государства и установит власть, которая будет организовывать государственную жизнь15. Националисты-бандеровцы считали, что право на провозглашение независимости и установление власти им дает длительная борьба, организация восстания, государственно-творческая инициатива и активная сила16. Однако, при этом, они допускали, что таким же «революционным мандатом» на провозглашения государственности могут пользоваться и другие украинские национальные группы, в случае если бы они первыми начали восстание и строительство государства на центральных и восточных землях Украины17. Бандеровцы предвидели возможность возникновения в Украине нескольких правительств в разных городах, а потому считали необходимым, в конце концов, прийти к объединению всех революционных правительств и выбору единого Главы государства.

Националисты понимали, что их главная база сосредоточена на западе Украины, а потому не ставили себе задачу монополизировать власть на всей территории будущего государства: «ОУН не ставит себе такой задачи, чтобы на нынешнем этапе иметь монопольные позиции, исключительно в своих руках держать всю инициативу, штурвал освободительной борьбы и государственного строительства. ОУН вполне позитивно относится, и всеми силами окажет помощь, любой революционной инициативе в борьбе и государственном строительстве […] Полноту власти в Украинском государстве ОУН возьмет в свои руки только тогда, когда своей политической деятельностью и организацией достаточно овладеет всеми украинскими землями»18.

Для того чтобы быть «номером один» в деле государственного строительства и, соответственно, раскинуть свою организационную сеть на территорию всей Украины, ОУН(Б) перед началом войны создает Походные группы, которые, двигаясь вслед за линией фронта, должны были, во взаимодействии с местным подпольем (если такое имеется), провозглашать возобновление украинского государства и создавать органы государственной власти. На территории Центральной, Восточной и Южной Украины Походные группы должны были, кроме всего прочего, создавать сеть оуновских организаций.

Для марша на территорию Украины ОУН(Б) сформировала четыре Походные группы. Первая группа («Север») была организована в г. Холме. Ее маршрут должен был пролегать через КовельЛуцкРовноЖитомир на Киев. Во главе группы стоял Д.Мирон. Группа состояла из 21 звена («роя»). Вторая группа («Центр») была организована в г.Перемышле и должна была продвигаться через Львов – ТернопольПроскуровВинницуФастовКиевПолтаву на Харьков. Предусматривалось, что после исполнения своих основных заданий на территории Великой Украины группа предоставит свои кадры для создания украинской администрации на Дону и Кубани. Во главе группы стоял М.Лемик. Группа состояла из 18 звеньев. Третья группа («Юг») создавалась в г.Санок на Лемковщине и должна была продвигаться через ДрогобычСтрыйПроскуровВинницуДнепропетровск на Донбасс, Крым, Одессу. В соответствии с инструкциями Главного провода ОУН(Б), на базе именно этой Походной группы должен был создаваться краевой провод ОУН(Б) для Юга и Юго-востока Украины с центром в г.Днепропетровске. Группу возглавляли З.Матла и Т.Семчишин. Группа состояла из 14 звеньев.

Четвертая (вторая южная) Походная группа ОУН(Б) должна была продвигаться на территорию Украины вместе с батальоном «Роланд» из Румынии. Группа состояла, главным образом, из украинских студентов и эмигрантов из Чехии и Австрии. Фактическим руководителем группы был Р.Ярый. Заданием группы было построение государственной администрации в северо-западном Причерноморье и Одессе.

Кроме указанных выше, ОУН(Б) создала одну специальную Походную группу во главе с заместителем руководителя Главного провода Я.Стецько. Эта группа должна была вместе с батальоном «Нахтигаль» войти в первый большой город на территории УкраиныЛьвов и провозгласить восстановление независимости Украины, поставив таким образом германские войска и оккупационную администрацию перед фактом существования украинской государственности. В состав этой группы входила отдельная подгруппа во главе с В.Куком, задание которой состояло в том, чтобы после провозглашения государственности и создания правительства во Львове, ускоренным темпом двигаться на Киев и повторить Акт провозглашения независимости в столице, создав в городе центральное правительство. По расчетам руководителей бандеровской ОУН, провозглашение государственности должно было в самом начале войны заставить Берлин определить свое отношение к украинским государственным стремлениям. В случае отказа нацистов поддержать создающееся государство, Походные группы должны были переходить в подполье и становиться основой антигитлеровского национального движения сопротивления19.

Необходимо отметить, что перед началом похода на Восток бандеровцы очень детально изучили административно-территориальное устройство УССР, настроения, обычаи, повседневную жизнь населения Советской Украины. Члены Походных групп заранее знали, в каких районах они будут формировать администрацию, какие районы являются конечной целью движения и т.д.20 Каждый участник походной группы заполнял детальную анкету с указанием сферы государственного строительства, в которой он желал бы себя реализовать21.

В конце мая 1941 г. все руководители Походных групп получили по 10 экземпляров инструкции «Борьба и деятельность ОУН во время войны», которую должны были распространить среди участников похода и проконтролировать ее детальное изучение22.

Походные группы ОУН(Б) имели довольно сложную структуру и систему связи. Каждая группа включала руководителя («провидныка»), штаб группы и секретаря-машинистку. Штаб группы состоял из четырех лиц: помощника руководителя группы по вопросам маршрута («трасовый»); референта по вопросам личного состава («персонального»), занимающегося подбором и расстановкой кадров; референта связи, отвечающего за состояние связи в штабе, за связь с низовыми звеньями («роями») и соседними группами; хозяйственного референта, отвечающего за обеспечение штаба группы продуктами питания, деньгами и материальными ресурсами. «Периферию» каждой Походной группы составляли звенья («рои») с численностью личного состава от 5 до 12 человек23. В каждом звене был руководитель, референт пропаганды, референт Службы безопасности, финансовый руководитель и референт, отвечающий за создание государственной администрации24.

Все участники Походных групп были обеспечены фальшивыми немецкими документами, как правило, свидетельствующими об их принадлежности к пропагандистским ротам Вермахта.

Продвигаясь территорией Украины, группы пользовались собственной системой паролей и условных обозначений. Например, общим для всех групп был пароль, состоящий из вопроса: «Куда вам путь стелится?» и ответа: «Туда, где столбы небо подпирают»25. Звенья связи в походных группах, как правило, состояли из десяти велосипедистов, которые передавали оперативную информацию от звена к звену и от группы к группе26. Кроме этого, для улучшения связи и ориентировки каждая группа оставляла на видных местах (стены домов, заборы, мосты и т. д.) зашифрованные обозначения27.

Во время похода бандеровцы неоднократно переформировывали отдельные звенья и изменяли места их конечных маршрутов28. Общая численность Походных групп ОУН(Б), без учета батальонов «Нахтигаль» и «Роланд», в первой волне похода очевидно колебалась в пределах 600–700 участников. Но к декабрю 1941 г. их количество возросло за счет пополнения до 1–1,5 тыс.

Максимально подготовив подполье и Походные группы к воссозданию государственности, ОУН(Б) накануне германо-советской войны сделала попытку узнать какое отношение к предполагаемой украинской государственности у руководства Германии. 15 июня 1941 г. руководители ОУН(Б) подготовили, а 23 июня, через В.Стахива, передали в канцелярию А.Гитлера меморандум по украинскому вопросу29. В документе в довольно резкой форме требовалось от германского руководства признать право на создание полноценного во всех отношениях украинского государства. Только в таком случае ОУН(Б) гарантировала Германии союзное отношение. В случае непризнания украинского государства бандеровцы угрожали Берлину «непредвиденными последствиями», намекая, что в украинцев есть очень богатый опыт борьбы против иностранных оккупаций30.

Точно не известно, докладывалось ли содержание бандеровского меморандума Гитлеру или кому-либо из высших руководителей Германии, но ответа на этот документ не последовало. В Берлине совершенно резонно не собирались раскрывать свое отношение к идее возникновения украинского государства в тот момент, когда исход восточной кампании был неясен. С одной стороны, обещать бандеровцам поддержку в создании государства было, по мнению берлинского руководства, чрезмерной уступкой. С другой – заявить о невозможности создания независимой Украины, значило подорвать доверие широких кругов украинского населения (особенно на западе страны, то есть как раз на территории ближайшего театра военных действий). Вероятно, исходя из таких размышлений, в Берлине решили промолчать. Единственное, что оставалось сделать бандеровцам, чтобы выявить отношение новых «хозяев жизни» к идеи украинской самостоятельности, это воплотить ее в жизнь, поставив таким образом Германию перед выбором в самом начале войны.

Вечером 30 июня 1941 г. во Львове Я.Стецько было провозглашено о восстановлении украинского государства, что моментально вызвало конфликт с присутствующими на торжествах офицерами абвера Э.фон Айкерном и Г.Кохом (последний одновременно был сотрудником Министерства по делам оккупированных восточных территорий)31. Начиная с 5 июля 1941 г. германские власти разворачивают кампанию по нейтрализации инициаторов Акта 30 июня, начиная с С.Бандеры и Я.Стецька и заканчивая участниками Походных групп ОУН(Б), что двигались на восток32.

За день до своего ареста – 8 июля 1941 г. – Ярослав Стецько созвал во Львове совещание руководителей ОУН(Б), на котором было принято решение, в связи с задержанием С.Бандеры, постепенно переводить расконспирированных членов организации на нелегальное положение. Одновременно рекомендовалось пытаться закрепиться в местных администрациях и как можно дольше поддерживать работу Государственного правления во Львове. Соответственно, Походным группам был отдан приказ – параллельно с созданием на Востоке Украины администрации из местного населения, формировать хорошо законспирированные структуры оуновского подполья из участников походных групп имеющих опыт работы в нелегальных условиях33.

Часть решений, принятых на заседании 8 июля, особенно тех, что касались частичного возврата к конспиративной работе, были воплощены в жизнь. Однако сохранить деятельность Государственного правления не удалось из-за ареста его председателя и ряда «министров» 9 июля34.

Украинское государственное строительство, начатое бандеровцами, было прекращено так, фактически, и не развернувшись. Но, несмотря на аресты во Львове, Походные группы продолжали движение на Восток. Самое главное, что специальная Походная группа Василия Кука, заданием которой было провозглашение самостоятельности в Киеве и создание центрального украинского правительства, успела покинуть Львов до 9 июля и двигалась через Новоград-Волынский и Житомир в направлении столицы Украины. Хотя, условия ее деятельности резко изменились. Германское командование разослало в войска директиву, которой запрещало контактировать с представителями бандеровского движения: «Стремление украинцев установить политическую независимость в понимании Украинского национального государства и создания украинской армии должно быть прекращено в зоне боевых действий. Военные органы власти не должны объяснять украинцам свое отношение к этому вопросу»35.

С 11 июля немецкая полиция безопасности запретила любую политическую деятельность украинским организациям, а также запретила проводить политические манифестации в поддержку Акту 30 июня 1941 г.36 На следующий день командующий полиции безопасности и СД в Генерал-губернаторстве предупредил эйнзатцгруппу «С», действовавшую на территории Украины, о том, что «группа Бандеры направила в Киев около 30 своих людей с заданием создать там в ближайшее время украинское правительство такого типа, как было создано правительство во Львове, и провозгласить там о его создании по местному радио»37. Параллельно с группой В.Кука к Киеву продвигалась группа «Север» под руководством Д.Мирона. По дороге к Киеву она тоже вступила в конфликт с немцами. В отчетах группы «Север» от 16 июля 1941 г. подчеркивалось: «На участке армии, которая наступает по направлению ХолмВолыньЖитомирКиев, имеются попытки создавать «гильфскомитеты» [немецкие комитеты помощи. – И.П.]. Мы относимся к этой затее абсолютно враждебно, как к унижающей нас, украинцев, ибо мы не попрошайки, чтобы нам в собственном государстве оказывали помощь. Или государство – или новая оккупация, но не нищенские комитеты помощи […] Это дело ликвидировано и торжественно провозглашена государственность»38.

Реакция нацистов на поведение бандеровских Походных групп была мгновенной. 17 июля 1941 г. из Берлина на территорию Украины пришла директива с приказом задерживать участников Походных групп ОУН(Б), которые, двигаясь за линией фронта, продолжают провозглашать независимость39. Однако мгновенно ее исполнить в условиях ведения боевых действий не удавалось. Поэтому до 22 июля 1941 г. Походные группы Д.Мирона и В.Кука по дороге на Киев успели провозгласить Акт о независимости на всей территории Житомирской и части западных районов Киевской области40.

Такая активность бандеровских Походных групп, движущихся на Киев, вызвала резко негативную реакцию со стороны немецкого военного командования. В частности, в отчете руководителей «Северной» Походной группы, которая действовала под Киевом, от 27 июля 1941 г. отмечалось: «отношение немцев абсолютно враждебное тому, чтобы на центральных и восточных украинских землях действовали каким-либо образом члены организации. Это проявляется в том, что они сразу ищут контакты с местным населением и стараются – отдавая им инструкции, как вести дела управления и инспирируют их в том направлении, чтобы убирать назначенных вначале наших людей […] Лучше всего относятся к нам (членам организации) фронтовые части. Как правило, сильно помогают в движении вперед, берут на возы […] без сомнений высказываются за самостоятельность Украины. […] Но после первых фронтовых частей, как правило, приходят более сориентированные в отношении украинцев, а особенно в отношении самостоятельности, офицеры. Поэтому, если в первые дни можно было писать на приветственных арках, которые для приветствия германских войск строит местное население, все, что нам хотелось, например: «Пусть живет организация ОУН, Степан Бандера, Самостоятельная Украина» и т. д., то теперь запрещают писать даже «Свободная Украина», а заставляют писать «Освобожденная». Об организации или Степана Бандеру запрещено писать вообще»41.

Гитлеровцев чрезвычайно беспокоила разностороння деятельность Походных групп ОУН(Б) на Великой Украине, которую они никак не могли остановить. Уже к середине июля 1941 г. бандеровцы закрепились на территории Макаровского района Киевщины. Центром их деятельности стало с.Фасова42. В Макарове оуновцы успели создать районную и городскую управы. В отчетах специальной походной группы В.Кука от 17 июля 1941 г. о работе в Макаровском районе утверждалось: «Работа идет на всех парах. 120 хлопцев уже в милиции, и все будут жить вместе в казарме. Везде на первое место мы ставим четко дело государственной независимости, а люди искренне это приветствуют и высказывают наилучшие пожелания нашему государству»43.

Теплое отношение жителей западной Киевщины к деятельности бандеровских Походных групп отмечено также в отчете «Северной» группы от 20 июля 1941 г.: «Люди в Пашковцах и Бышове, так же как и везде, относятся к нам очень тепло, просто одевают нас, расспрашивают, помогают, кормят чем могут (при этом сами еле живут, ибо у них никаких продовольственных запасов, а также нет мельницы). Сознательность довольно большая, хотя еще заметен страх перед возвратом большевиков, ибо летают большевицкие самолеты и сбрасывают бомбы, а также ревут везде пушки. Мы создаем новые власти, порядок, запускаем хозяйственную жизнь в колхозах. Это дело идет, но только с тем условием, что это будет последний год в колхозе. Иначе никто не пошел бы работать, разве что под силой террора и то начал бы саботировать и разбирали бы имущество на каждом шагу. Сопротивление против колхозов всеобщее и стихийное. […] В общем, наше киевское село – прекрасный элемент, здоровая душа. Огромная природная интеллигентность»44.

Впрочем, доброжелательное отношение украинского крестьянства под Киевом к действиям бандеровцев не было решающим фактором в той ситуации, ибо судьба походных групп зависела совершенно от иных факторов. Как мы уже указывали выше, еще 12 июля 1941 г. германские органы государственной безопасности, благодаря своей агентуре в украинских кругах Кракова, получили информацию о том, что специальная группа В.Кука пробирается к столице с заданием провозгласить независимость и создать правительство45. Под Киевом эта группа состояла из 30 человек, включая, между прочим, видных деятелей бандеровской организации – руководителя Походной группы «Север» Д.Мирона, известного пропагандиста Я.Старуха, одного из ближайших соратников С.БандерыД.Маевского, видного общественного деятеля Ю.Стефаника, уроженцев НадднепрянщиныЙ.Позичанюка, О.Гай-Головко и П.Сака, известного в ОУН своим «демократизмом» И.Митрингу и др.46

Пытаясь воспрепятствовать проникновению бандеровцев в Киев, Главное командование армии издало 5 августа 1941 г. приказ, согласно которому армейским частям следовало задерживать всех «украинских политических агитаторов», а особенно «путешествующих пропагандистов» из «группы Бандеры». Задержанных, которые, по мнению германского командования, создавали трудности в общении немецких войск с местным населением, предстояло депортировать на территорию Галиции и передавать в руки военной разведки для решения их дальнейшей судьбы47.

Тотальные проверки всех подозреваемых в причастности к ОУН(Б) принесли свои плоды. После длительных поисков, удалось выйти на группу В.Кука, который был арестован 31 августа 1941 г. и выслан на Запад48. Тогда же были захвачены другие участники группы – Ю.Стефаник, Й.Позичанюк, О.Гай-Головко. Все они были выдворены с Киевщины на территорию Западной Украины для проведения следствия49.

5 сентября 1941 г. гестапо нанесло по бандеровскому подполью мощный удар, арестовав до 80% руководящего состава организации. Вследствие этих арестов участники Походных групп на Востоке были вынуждены действовать в автономном режиме50. Фиксируя активность ОУН(Б) за Збручем, СД 12 сентября издало распоряжение о полной депортации всех западных украинцев из бывшей подсоветской территории51, что повлекло за собой очередные массовые аресты бандеровского актива 15 сентября 1941 г., когда за решеткой очутилось около полутора тысяч участников ОУН(Б)52. Через два дня – 17 сентября 1941 г. – полиция безопасности в своей телеграмме командующему 11-й германской армии повторила свое требование об аресте и депортации во Львов или Тернополь всех представителей «движения Бандеры», которые занимаются политической агитацией на Правобережье53.

Таким образом, к моменту вступления немецких войск в Киев 19 сентября 1941 г. Походные группы ОУН(Б), направлявшиеся в столицу Украины, были в значительной мере парализованы или уничтожены. Это обстоятельство создало благоприятные условия для почти безальтернативного закрепления в Киеве активистов ОУН(М) осенью 1941 г. Бандеровцам же предстояло формировать свое подполье в столице «с чистого листа». Но перед этим надо было провести минимальную «ревизию» существенно поредевших рядов организации. С этой целью бандеровцы созвали в конце сентября 1941 г. первую конференцию в условиях немецкой оккупации. Собранные в предместье Львова с.Збоисках оставшиеся на свободе лидеры организации (в том числе и руководитель ОУН(Б) на территории Центральной и Восточной Украины Д.Мирон)54, приняли решение о полном переводе ОУН(Б) в подполье и ее подготовке к длительной борьбе против немецкого оккупационного режима. При этом предполагалось использовать не только нелегальные методы, но также любые легальные методы борьбы через не запрещенные немцами украинские культурные общества и церковь55.

Построение достаточно деятельного подполья на совершенно незнакомой территории дело довольно-таки сложное, особенно в условиях террора со стороны властей. При этом надо учесть, что террор против ОУН(Б) осенью–зимой 1941 г. был тотальным. Классическим примером бескомпромиссности немцев стал приказ полиции безопасности и СД от 25 ноября 1941 г. в котором указывалось: «Бесспорно установлено, что движение Бандеры готовит восстание в Рейхскомиссариате (Украина), цель какого – создание независимой Украины. Все активисты движения Бандеры должны быть немедленно арестованы и после тщательного допроса тайно уничтожены под видом грабителей»56.

Но несмотря на все старания германских властей, активисты бандеровской организации сумели проникнуть в Киев. В отличие от мельниковцев, это проникновение носило единичный, а не массовый характер. Мы с уверенностью можем говорить о том, что на середину октября 1941 г. подпольщики из ОУН(Б) работали в Киеве над созданием более-менее мощных структур, пытались проводить агитацию, но не сумели взять под свой контроль ни местного самоуправления, ни полиции, ни научно-культурных центров города. В своем обширном донесении в Берлин о состоянии Киева от 15 октября 1941 г. капитан, д-р Ганс Кох, в частности, записал: «Группа Бандеры, как кажется, еще не оправилась после проведенных органами СД арестов в Фастове и Василькове. Или она полностью перешла на нелегальное положение. В любом случае, кроме листовок на данный момент в этом направлении не заметно никаких больших акций»57.

Однако это затишье, описанное в отчете Г.Коха, было довольно обманчивым. В течение октября–декабря ОУН(Б) активно занималась построением в Киеве своего подполья, особенно акцентируя внимание на внедрении собственных сторонников в ряды украинской полиции города с целью завладения оружием и освобождения арестованных членов организации. На рубеже 1941–1942 гг. в Киеве уже находились два видных руководителя ОУН(Б) – Д.Мирон («Орлик») и Д.Маевский («Косар», «Запорожец»). Также в столицу прибыл инструктор одной из разгромленных гестаповцами подпольных офицерских школ ОУН(Б) (Клеванская школа) – Василь Щербак, заданием которого было создавать нелегальные склады оружия в городе для нужд подполья58. Донесения полиции безопасности и СД из Киева свидетельствовали о том, что к началу 1942 г. позиции подполья ОУН(Б) в городе были настолько сильными, что организация могла через своих агентов в полиции освобождать арестованных участников подполья: «Связи ОУН в Киеве достигают милиции, которой руководят люди Мельника. Эти связи были насколько сильны, что бандеровцам удавалось многократно освобождать членов своей партии, арестованных милицией. Удалось захватить часть посредников, ответственных за такую ситуацию. Бандеровцы, прибывающие из Клевани, и, наверное, также и из других опорных пунктов ОУН, пользуются разными псевдонимами. Так, к примеру, руководитель одной группы, которую удалось ликвидировать, имел три разных псевдонима. Сторонники Бандеры передвигаются очень осторожно, и лишь зная их тайные пароли, можно выйти на связных. Частично они используют молодых людей, которые зачастую не знают, с какой целью их используют […] Арестованный в Киеве инструктор Клеванской школы милиции Василь Щербак назвал фамилии 13 сторонников Бандеры, на хранении у которых должно быть оружие»59.

Столкнувшись неожиданно для себя с довольно разветвленным подпольем ОУН(Б) в Киеве и других больших городах Украины, германская полиция вынуждена была в декабре 1941 г. признать, что «Кроме движения ОУН-Бандеры на Украине нет никакой другой организации сопротивления, которая была бы в состоянии создавать серьезную опасность. Расследования против группы Бандеры из-за этого были особенно активизированы»60.

Но несмотря на значительные удары по бандеровскому подполью в Киеве в декабре 1941 – январе 1942 гг., организация сумела выжить и закрепится в городе. Более того, в начале 1942 г. она полностью перехватила пропагандистскую инициативу у коммунистического подполья. В частности, донесение эйнзатцгруппы «С» от 4 февраля 1942 г. указывало на существование деятельного подполья ОУН(Б) в Киеве и области. Германские спецслужбы акцентировали внимание на том, что «в Киевской области борьба против коммунистов все больше и больше превращается на борьбу с национальными украинскими группировками»61. Аналогичные данные о бандеровском подполье на востоке Украины и Киевщине представляли своему руководству и советские органы госбезопасности, опираясь на сведения, полученные от разведчиков с оккупированных территорий62.

Судя по всему, к марту 1942 г. ОУН(Б) сумела целиком организовать подпольную структуру в столице Украины и столичном регионе. Все структуры ОУН(Б) в центре и на востоке Украины были подотчетны Краевому проводу Центральных и Восточных областей или Киевскому краевому проводу. Во главе этого провода с конца 1941 г. стоял Д.Мирон, а его заместителем по организационным и политическим вопросам был Д.Маевский. У нас нет данных о наличие отдельного Киевского областного провода, но, судя по всему, в области существовало три Окружных провода – Белоцерковский, Переяславский и Киевский. Этим проводам, соответственно были подчинены районные проводы ОУН(Б) на юге, востоке и севере области63. Подпольем на территории Киева руководил И.Нагирный, Белоцерковским окружным проводом – «Петро» («Булава»), Переяславским – «Богдан», Киевским – «Андрий»64. Наиболее развитые структуры подполья были в Василькове и Бышове, которые считались центрами надрайонов65. Киевской краевой провод ОУН(Б) располагал сетью явочных квартир из которых известны квартиры на улицах: Прорезная, 24; Саксаганского, 40; Красноармейская (Большая Васильковская), 25; Полтавская, 34; Урбановская, 6; Короленко (Владимирская), 9; Резниковская, 9; Брест-Литовское шоссе (проспект Победы), 8066. Киевскому краевому проводу также подчинялись (и через него связывались с Главным проводом) областные Проводы Житомирской, Черниговской, Сумской, Полтавской и Харьковской областей.

Германская полиция безопасности к весне 1942 г. была вынуждена признать, что не смогла воспрепятствовать укоренению украинского националистического подполья в центре и на востоке страны. Соответственно, 20 марта 1942 г. в донесениях с оккупированных территорий СССР была введена новая рубрика: «Украинское Движение Сопротивления», которая включала информацию о деятельности бандеровского и мельниковского подполья67.

Тем временем, в конце марта 1942 г. руководители ОУН(Б) собрались на свою вторую подпольную Конференцию периода нацистской оккупации. Конференция проходила на хуторе вблизи с.Ярычев Новый за 25 км от Львова68. Главным докладчиком был руководитель Киевского краевого провода Д.Мирон. Выступая, он подчеркнул, что Германия, скорее всего, победит на Востоке, но при этом проиграет войну на Западе. Соответственно, у ОУН появляется довольно неплохой шанс для разворачивания масштабной борьбы за независимость при помощи Британии и США, которые будут заинтересованы в ослаблении Германии69. Исходя из таких предположений, Д.Мирон предлагал максимально укреплять подполье и развернуть широкую антинемецкую агитацию, которая, не принося вреда немецким войскам воющим против СССР, будет укреплять позиции ОУН(Б) в массах70. Анализируя опыт работы в Киеве, Д. Мирон подчеркнул, что подполью необходимо искать в своей агитационной работе образы и личности более близкие и понятные восточному украинцу, чтобы организация не казалась инородным телом, принесенным из запада. В частности, он считал рациональным использовать известный на востоке образ М.Хвылевого и других украинских литераторов, уничтоженных в 1930-х гг.71 Большинство предложений Д.Мирона были признанными участниками собрания рациональными и нашли свое отображение в решениях конференции.

Но не успел Д.Мирон вернуться в Киев, как по бандеровскому подполью в регионе был нанесен очередной существенный удар органами гестапо и СД. 30 марта 1942 г. сотрудникам СД удалось арестовать ряд бандеровских подпольщиков в Житомирской области, а также убить областного руководителя ОУН(Б) на Житомирщине Р.Марчака72. При этом гитлеровцы захватили более 2 тысяч брошюр и листовок, оружие, организационные схемы, мастерскую по изготовлению фальшивых паспортов, печатные средства и списки отдельных членов подполья в Житомирской, Киевской, Харьковской и Полтавской областях, что повлекло за собой аресты73.

Все же подполье ОУН(Б) в Киеве под прессингом со стороны немецких спецслужб в начале весны 1942 г. смогло выстоять и даже сумело активизировать свою пропагандистскую работу. Новой темой для бандеровской пропаганды стала критика насильственных наборов людей для вывоза в Германию. Немецкие власти отмечали не только призывы к уклонению от выезда на работы, но и попытки саботировать мобилизацию рабочих контингентов74.

Бандеровская пропаганда в Киеве с каждым днем все настойчивее оборачивала свое «жало» не только против большевизма, но и против идеологии и практики нацизма. В частности, в пасхальной листовке-поздравлении, датированной 5 апреля 1942 г., которую подполье ОУН(Б) от имени Краевого провода на Центральных и Восточных землях Украины распространяло в Киеве и пригородах, указывалось, что несмотря на возможность праздновать Пасху без надзора чекистов, коммунистов и «предателей украинского народа», большая радость украинцев омрачена отсутствием собственного государства и «скорбью о человеческой жизни, которую подменили голодным рабским существованием». В листовке подчеркивалось, что многие украинские семьи из-за абсолютной бедности просто «не могут сесть за пасхальный стол». В документе также вспоминался Степан Бандера и его соратники, которые «страдают в застенках тюрем за нашу идею – создание Великой самостоятельной единой Украинской Державы»75.

Надо отметить, что нарастающая активность бандеровцев в Киеве и области особенно беспокоила германские спецслужбы, которые отмечали, что в мае 1942 г. в регионе существенно усилилась пропагандистская работа националистического подполья. Причем основные ее тенденции развивались в направлениях, утвержденных участниками Второй конференции ОУН(Б). В частности, в гестаповском «Отчете о положении в генеральном округе Киев за май 1942 года»76 указывалось, что «Украинская интеллигенция во всех направлениях использует слабость немецких позиций. Это обусловлено тем, что первично лояльные к немцам украинские круги все более отходят от немцев и при этом возрастает шовинистический национализм, который стремится к независимости»77. При этом немецкие аналитики указывали, что «ОУН Бандеры обращает главное внимание на саботаж отправки людей в Германию с помощью устной пропаганды («Торговля рабами»). ОУН Мельника занимается дальнейшим расширением своей нелегальной сети. Националисты имеют дальнейшие успехи благодаря усилению автокефальной церкви Поликарпа, которая развернула активную деятельность и рукоположила большое количество епископов и священников, которые, почти без исключения, являются политическими деятелями – бывшими офицерами армии Петлюры, без какого-либо предыдущего духовного образования. […] Развитие автокефалии существенно стимулируется украинскими эмигрантами, главным образом галичанами, которые имеют документы граждан Германии и исполняют обязанности в различных ведомствах»78.

Серьезно беспокоились немецкие органы госбезопасности в мае 1942 г. в связи с ростом влияния подполья ОУН(Б) на учащуюся молодежь в Киеве и области. В частности, в полицейском отчете указано, что бандеровцы, которые проникли в местное самоуправление, везде ведут «национальную пропаганду среди школьной молодежи»79.

Аналитический отчет гитлеровских спецслужб из Киева за июнь 1942 г. тоже не мог порадовать руководство в Берлине. Сотрудники полиции безопасности и СД были вынуждены констатировать: «Успешная работа, направленная против вражеской пропаганды, до сих пор нигде не замечена […] Таким образом, на сегодня вражеская пропаганда господствует. Здесь речь идет не столько о советской, сколько об украинской шовинистической работе»80.

Характеризирую украинскую националистическую пропаганду, сотрудники СД отмечали ее особую вредность для германских интересов: «Более вредными, по сравнению с советскими листовками, оказались прокламации движения Бандеры, распространяемые в Киеве с октября 1941 года. К сожалению, они воспринимаются населением как официальная точка зрения германского правительства. На сегодня, самой ужасной является та пропаганда, которая маскируется германофильскими чувствами или воспроизводит стиль немецких официальных постановлений. В отличие от большевистской и национал-украинской пропаганды, которые проявляют себя тенденциозными слухами и листовками, которые могут очень серьезно навредить престижу германского государства и подорвать мероприятия германского правительства, немецкая пропаганда практически ничем о себе не заявила»81.

Одной из причин плачевного состояния германской контрпропаганды в Киеве, аналитики гитлеровских спецслужб считали то, что она ведется исключительно через украиноязычные газеты, качество которых очень низкое из-за того, что они черпают свою информацию из официальных источников Германского информационного бюро в Ровно. А там это бюро полностью захвачено «агентурой ОУН», которая специально искажает официальные германские сводки и распоряжения82.

Летом 1942 г. в Киеве были обнаружены очередные листовки бандеровского подполья с призывами не только не ехать на работу в Германию, но и не сотрудничать с немцами на оккупированной территории: «В результате проведенного расследования было установлено, что нелегальное движение Бандеры – ОУН, пытается крайне радикальными средствами установить влияние на активные круги молодежи и сделать невозможным любое германское влияние на нее. При этом были использованы все средства пропаганды, чтобы настроить украинцев против немцев. О враждебном настроении свидетельствуют все захваченные листовки и инструкции Организации. Так, в листовке «Последние вести» говорится следующее: “Немцы, с одной стороны, поддерживают стремления к государственности, используя для этого приверженцев А.Мельника, с другой – пытаются ликвидировать все элементы, которые имеют признаки самостоятельности. Антигерманские настроения растут, особенно среди интеллигенции. Все ненавидят немцев и перестают их боятся”. […] В приказе о воспитательной работе говорится следующее: “Никто не имеет права ехать в Германию. Никто не имеет права ходить на курсы, устраиваемые немцами, потому что там существует опасность быть схваченным и вывезенным в Германию. Никто не смеет поступать на военную службу. Мы поступим только на службу в украинскую армию, которая будет воевать за украинское государство. Оставайтесь все на своих местах, на своих постах все служите Украине”»83.

Активизация пропагандистской работы бандеровского подполья в Киеве, с одной стороны, содействовала росту популярности движения, а с другой – требовала от руководства объяснения причин того, почему организация не переходит от слов (пассивного сопротивления) к делу (активному вооруженному сопротивлению оккупационному режиму).

Некой попыткой разъяснить позицию руководства ОУН(Б) относительно происходящего в мире и в Украине широким слоям населения, стало обращение руководства организации к соотечественникам в годовщину Акта 30 июня. Документ, который распространялся подпольем в том числе и в Киеве, декларировал решимость ОУН(Б) в вопросе защиты прав и свобод украинского народа: «Мы не отдали и не отдадим себя на поругание врагам! Никогда не променяем свободы своей и свободы народа на милостивый кусок хлеба от чужаков, оккупантов, борцов “за высшую культуру”, за “общечеловеческие” идеи»84. В присущем ОУН(Б) патетическом стиле в обращении перечислялись «стандартные» обвинения в адрес оккупантов, в глорифицированом свете изображались основные этапы борьбы украинского народа за независимость и т. д. Однако все это было лишь большой «преамбулой» к основной части документа, в которой популярно пытались объяснить почему все-таки ОУН(Б) не разворачивает активного сопротивления нацистам: «Мы, украинцы, оказались в сложном положении. С одной стороны, московско-жидовское нашествие еще дышит своим огнем, с другой – новая Германия со своей колониальной политикой уже хорошо потрепала нас. Честь наша говорит нам бороться. Но тем временем еще продолжается битва с московско-жидовским большевизмом и политический разум приказывает нам выжидать»85.

Организация призывала своих сторонников накапливать силы, чтобы быть готовыми к всеобщему восстанию в нужный момент и сказать «последнее слово»86. При этом, следовало усилить саботаж немецких приказов, активизировать антинемецкую агитацию, продолжать срывать сборы сельскохозяйственного контингента и мобилизацию на работы в Германию87.

Летом 1942 г. германские спецслужбы установили, что Киевский краевой провод руководит работой подполья не только в центральной и восточной части Украины, но также курирует организационные структуры на юге страны и в румынской зоне оккупации. При этом отмечалась особенно большая численность бандеровцев в столице и столичном регионе. Только на учете в СД по Киевской области было более одной тысячи активистов организации88, энергично работающих над тем, чтобы охватить своей пропагандой даже «последнего украинца» и подготовит его к восстанию89.

Серьезность положения в Киеве заставляла германскую полицию и СД усиливать нажим на бандеровское подполье. Особенное внимание уделялось выявлению и нейтрализации руководства ОУН(Б) в городе. Несомненным успехом германских органов госбезопасности стало вычисления места пребывания в Киеве Д.Мирона («Орлика»). 24 июля 1942 г. его попытались арестовать на конспиративной квартире в центре города. При попытке задержания, «Орлик» открыл огонь и пробовал скрыться, но был ранен полицейским во время преследования около здания оперного театра. На следующий день захваченный руководитель подполья скончался от раны90.

Несмотря на тяжесть утраты, смерть одного из руководящих деятелей бандеровского подполья была использована Главным проводом как важное пропагандистское событие. М.Лебедь («Максим Рубан») распорядился распространить соответствующие воззвание Провода, в котором указывалось, что Д.Мирон, которого «не сломила польская тюрьма» и не поймали «сети НКВД», пал в борьбе «с немецким империализмом, жестоким оккупантом Украины»91. В воззвании остро критиковалась немецкая оккупационная политика в отношении Украины: «Германия, которая строила из себя союзника и “освободителя” украинского народа, не хочет видеть Украину самостоятельной и единой, не хочет, чтобы существовало Украинское Государство; она хочет превратить Украину в свою колонию, а украинский народ в рабов»92. В конце документа подчеркивалась бесперспективность избранного гитлеровцами пути террора: «Пусть немецкий оккупант радуется сегодня успешному убийству. Воодушевленный победой на всех фронтах, он не видит, что своей глупой политикой порабощения, насилия и убийств ведет себя к собственной катастрофе»93.

Смерть Д.Мирона была использована М.Лебедем и для того, чтобы продемонстрировать гитлеровцам, что дальнейшие убийства руководителей подполья не останутся безнаказанными. Для ликвидации убийц Д.Мирона в Киев прибыла специальная группа оуновской СБ, которая осенью нашла и уничтожила полицейских, участвовавших в аресте «Орлика»94.

Новым руководителем Киевского краевого провода был назначен бывший директор школы, член Главного и Краевого проводов, уроженец Киевщины Пантелеймон Сак («Могила», «Всеволод», «Сила», «Коваль», «Роман Бувалый»), который до того времени занимался руководством подполья ОУН(Б) в северо-восточных областях Украины. Как бывший педагог П.Сак видел главную задачу подполья в Киеве в работе над повышением уровня национального самосознания местного украинского населения. Для этой цели он в конце лета – начале осени 1942 г. максимально задействовал сеть легального общества «Просвита», которая должна была воспитывать «настоящего украинца», что, по мнению германской полиции, было синонимом понятия «украинский фанатик»95. Немецкие спецслужбы уже в сентябре вынуждены были констатировать, что «Просвита» в Киеве и области может превратиться «в пристанище для нелегальных национал-украинских групп сопротивления (особенно групп Бандеры и Мельника)». В связи с этим полиция рекомендовала запретить официальную деятельность общества96.

К рекомендациям полиции прислушались, и к концу сентября общество «Просвита» было запрещено, а его активисты арестовывались и обвинялись в попытках добиться создания самостоятельного украинского государства97.

В октябре 1942 г. по Киеву, Харькову, Сумам, Полтаве и Виннице прокатились аресты участников подполья и связных, которые знали выходы на руководителя Краевого провода П.Сака98. Киевская полиция начала уверенно продвигаться по следу руководителя бандеровского подполья «Могилы», ожидался его арест. Но в начале ноября 1942 г. гестапо потеряло двоих своих лучших сотрудников, которые успешно разрабатывали бандеровское подполье. Двое неизвестных, одетых в мундиры немецкой жандармерии, застрелили немецкого полицейского-эсэсовца и одного служащего украинской вспомогательной полиции. Именно эти люди в июле убили Д.Мирона и намеревались в скором будущем арестовать П.Сака. После гибели «слуг правопорядка», полиция провела массовые аресты в Киеве, в ходе которых удалось задержать 29 членов бандеровского подполья99.

Среди задержанных оказались двое довольно видных членов подполья ОУН(Б) в Киеве – И.Шпак («Запорожец») и Д.Марко («Кравченко»), направленные в Киев по заданию руководителя организационного отдела военной референтуры Главного провода И.Климова («Легенды»), который в то время занимался подготовкой антинемецкого восстания100. Появления эмиссаров И.Климова в столице Украины, очевидно, свидетельствовало о том, что Главный провод рассчитывал существенно активизировать военно-подготовительную составную в работе бандеровского подполья в Киеве. Тяжело оценить, насколько удалось подготовить подполье Киева и области к повстанческой фазе борьбы. Но документы свидетельствуют о том, что к концу лета – началу осени 1943 г. на Киевщине уже оперировали отдельные подпольные боевые ячейки («боивки») ОУН(Б)101.

Несмотря на постоянные аресты со стороны немецкой полиции, подполье ОУН(Б) в Киеве продолжало существовать и проводить довольно активную пропагандистскую работу. В частности, в начале 1943 г. бандеровцы распространяли в городе 14 наименований нелегальной печатной продукции (листовки, брошюры, газеты) – «Смерть немецким оккупантам. Свободолюбивые украинцы»; «Смерть немецким оккупантам. Ко всем полицейским, старшинам, бургомистрам и всем прочим, находящимся на службе у немецких оккупантов»; «За Украинское государство»; «Мы следуем по стопам великого пророка»; «Молодежь» и др.102 Выявление большого количества нелегальной литературы повлекло за собой очередную волну арестов. До 12 февраля 1943 г. в Киеве было задержано еще 38 бандеровцев103.

17–23 февраля 1943 г. неподалеку от г.Олеско (Львовской области) была созвана Третья конференция ОУН(Б) под немецкой оккупацией104. На конференции был дан официальный старт антинемецкой повстанческой борьбе, в ходе которой ОУН(Б) хотела объединить под своим руководством все антигитлеровские силы, которые стояли на платформе построения украинского государства105.

После конференции наблюдается очередной всплеск активности подполья в Киеве и других украинских городах, о чем сообщала советская разведка своему руководству106. 25 февраля 1943 г. руководитель бандеровского подполья в Киеве отдал приказ всем членам ОУН(Б) на Восточноукраинских землях. В документе указывалось на необходимость максимально повысить дисциплину в рядах подполья, активизировать идеологическую работу, изучение программы ОУН. За злоупотребление алкоголем, за бездеятельность, за отказ повышать общий уровень знаний, непослушание руководству и т.д. в подполье вводилась смертная казнь. Приказ должен был действовать с момента ознакомление членов организации и до окончания борьбы за независимость107.

Реагируя на активность подполья в Киеве и области гестапо в марте 1943 г. провело аресты в южной части тогдашней Киевской области (современная Черкасская область), задержав 14 человек, после допроса которых сумели выйти на подполье в столице. До 12 марта в Киеве было арестовано свыше 50 участников бандеровского подполья108.

Пытаясь уменьшить количество арестованных, бандеровское подполье перешло от системы руководящих групп к системе автономно действующих нелегальных троек109. Но эта реорганизация не принесла ожидаемого результата. В конце апреле 1943 г. гестапо удалось захватить руководителя подполья, Краевого провидника П.Сака, который в мае того же года умер в тюрьме110. Временным руководителем Киевского краевого провода был назначен О.Логуш («Иванив», «Степанив»), тогда же, по показаниям О.Луцкого, данным им после ареста советскими органами госбезопасности, Киевский краевой провод был фактически подчинен Краевому проводу ОУН(Б) на Северо-западных землях Украины, а О.Логуш стал подотчетным Д.Клячкивскому («Билаш», «Клим Савур», «Кошиль»)111. Об О.Логуше соратники по борьбе отзывались не очень лестно, ставя ему в вину личную трусость112. Вероятно, Д.Клячкивский, осознавая невозможность руководства подпольем в Киеве столь ненадежным человеком, оставил его на Волыни для подготовки съезда представителей порабощенных народов Европы и Азии. Новым руководителем подполья в Киеве со второй половины 1943 г. стал некий «Арсен»113. Советские органы госбезопасности утверждали, что во второй половине 1943 г. Киевский краевой провод состоял из 8 человек: «Арсен» – руководитель; «Кольба» – заместитель руководителя Краевого провода; «Антон» – руководитель боивки (возможно, военный референт Провода); И.Нагирный – руководитель подполья в Киеве; «Косар» – политический референт Провода; «Бородатый» – референт связи Провода; «Андрий» – руководитель Киевского окружного провода, член Киевского краевого провода; «Козачук» – член Краевого провода114. Сетью подполья были охвачены практически все районы области115.

В таком состоянии подполье ОУН(Б) в столице и столичном регионе застало возвращение Красной армии. Несмотря на довольно масштабные мероприятия германских оккупационных властей, гестапо так и не сумело уничтожить его в 1941–1943 гг. Хотя урон, нанесенный нацистами бандеровской организации в Киеве, без сомнения, был значительным – только в одном Киеве были убиты двое из троих фактических руководителей подполья времен оккупации, арестованы не менее 200 подпольщиков. Однако полное уничтожение оуновского подполья в Киеве и на Киевщине было завершено уже советской властью на переломе 1940-х – 1950-х гг.