Документи

Книга 2 | Том 2 | Розділ 1. Українське національне підпілля в окупованому Києві. Боротьба і загибель
Книга 2 | Том 2 | Розділ 2. Радянське підпілля в окупованому Києві. Боротьба і загибель
Книга 3 | Розділ 4. Діяльність окупаційної влади й місцевого адміністрації у Києві. Національний, релігійний і культурний аспекти. Ставлення до населення й військовополонених. Пропаганда й практика
Книга 3 | Розділ 5. Український національний громадський рух в окупованому Києві
Книга 3 | Розділ 6. Мирне населення в окупованому Києві. Настрої. Життя і смерть
Книга 4 | Розділ 3. Політика нацистської Німеччини на окупованій Україні. Ідеологічні основи та пропагандистська підтримка. Національний, релігійний і культурний аспекти. Ставлення до населення і військовополонених
Книга 4 | Розділ 4. Ідеологія і пропаганда українського національного руху. Національний, релігійний, гуманітарний аспекти

Інформація Петра Бердника про ситуацію на окупованій території України

[ 1943 р. ]

Текст (рос.)

Характеристика положения на оккупированной территории

 

Сообщаемые ниже сведения не есть просто обобщение своих воспоминаний, а они основаны на специально зафиксированных в памяти фактах и событиях, большинство из которых явились предметом личного изучения, но приняты также во внимание и сведения, взятые из печати и полученные разными способами от других лиц, если они, на мой взгляд, являлись абсолютно достоверными. В этом смысле оказались благоприятными условия моего пребывания под арестом, где среда беспрерывно менялась за счет временно задерживаемых лиц, как правило связанных с интересующими нас вопросами. Через них, а также через специальных передатчиков у нас поддерживалась непрерывная связь с внешним миром. После ухода из лагеря арестованных, я еще пять месяцев находился на оккупированной территории в разных местностях и это значительно расширило мои наблюдения.

Я освещаю, главным образом положение, установившееся на Правобережье – в Киевской и Кировоградской областях с начала 1942 года, т.е. с учреждения немецкими оккупантами так называемой гражданской власти.

 

Структура государственного и административного аппарата

Для управления все оккупированной территорией на востоке, в Германии создано министерство во главе с Розенбергом.

Территория оккупированной Украины находится под управлением райхскомиссара Украины Эрих Коха с резиденцией в городе Ровно.

На Правобережье создано пять генерал-губераторств1: Ровно, Луцк (Волынская), Киев, Николаев и Днепропетровск, Одесса и Одесская область по реку Буг переданы Румынии.

Генерал-губернаторство возглавляется генералкомиссаром.

Вся территория Украины разбита на округа (гебиты), возглавляемые гебитскомиссарами. В каждый округ входит 5–6 административных районов. Административное деление районов не нарушается. В каждом районе имеется немецкий комендант или шеф, что одно и то же, подчиненный гебитскомиссару. В крупных селах также имеются или коменданты или представители гебитскомиссара.

Гебитскомиссары являются непосредственными представителями рейхскомиссара, им назначается и ему подчинены. Генералкомиссары только координируют их деятельность главным образом в экономических вопросах и являются параллельным звеном, не входя в последовательную иерархию.

Таким образом основным звеном управления является гебитскомиссар, которому дана вся полнота власти в пределах его округа.

В каждом округе (гебите) имеется полицейский аппарат – немецкая жандармерия в количестве зависимо от значимости округа. Например, в Александровке – человек 30, в Белой Церкви – человек 100.

Гестапо имеется не во всех сельских округах. Например, в Александровке его не было. Из состава окружной немецкой жандармерии человек по 3–5 постоянно находятся в каждом входящем в округ районе.

Наряду с этим в районах имеются хозяйственные коменданты (ландвирткомендант). Они также имеются в селах, где есть предприятия (сахзаводы), с аппаратом сельскохозяйственных специалистов – немцев.

Все административные и полицейские органы в округе подчинены гебитскомиссару, который самостоятельно решает все вопросы политической, экономической и общественной жизни в округе: он приговаривает к расстрелу людей, утверждает посевную площадь и согласовывает программу спектакля в театре. От его личного характера часто зависит положение и режим в округе. Его аппарат состоит человек из 10-ти.

Существуют одновременно и украинские управы: сельские, районные и городские. Сельские возглавляются старостой, районные – головой райуправы, городские – бургомистром. В некоторых районах, где райцентры городского типа, функции бургомистров этих городов распространяются не только на город, а и на район.

Почему они называются управами – непонятно. Коллегиального управления у них нет. По своему характеру деятельности они не являются органами власти. Это исполнители воли гебитскомиссара или шефа и то последний не во всем полагается на них. Самостоятельно они ни одного вопроса не решают, а только на украинском языке предъявляют народу требования оккупантов.

В райуправах имеются отделы или инспектуры: земельные, финансовые, торговые, нарообраза. В округах этих организаций нет, но в бывших областях созданы и почти везде сохранены еще областные земельные управления, финансовые отделы, облпотребсоюзы, которые дают указания районам и собирают от них сведения, а сами подчиняются или гебитскомиссару или генералкомиссару, в зависимости от того, в каком округе.

В селах, районах и округах имеется украинская полиция. Раньше – в большом количестве (на среднее село – до 20–25 человек, столько же в районе), а после взятия первого и второго набора на фронт значительно сокращена (до 3–5 человек на село).

В округах только начальники и следователи полиции без аппарата, которым подчиняются все районы, а они в свою очередь подчиняются шефу немецкой полиции и гебитскомиссару. Полиция имеет значительно больше самостоятельности, нежели управы.

Примерно в марте месяце было сообщение о создании в Ровно украинского секретариата; но больше о нем ничего не было слышно. Каковы его функции и существует ли он вообще – неизвестно.

 

Судебные органы

В районах и округах судебных органов нет. Эти функции выполняет гебитскомиссар. Он определяет меру наказания за политические и уголовные преступления, причем по своему усмотрению присуждает сроки отбывания тюремного заключения, но это редко, чаще принудительные работы. Гражданских споров не разбирает. Только в Киеве пока были созданы уже мировые судьи и, согласно опубликованного положения о них, они рассматривали только гражданские и имущественные споры в объеме, кажется, до 5 тыс. рублей. Все остальные, как гражданские споры, так и уголовные и политические преступления, рассматриваются соответствующими немецкими политическими органами.

 

Хозяйственные органы и органы экономического регулирования

Наряду с политическими и административными органами оккупанты сосредоточили в своих руках, без передоверия украинцам, все вопросы экономики и труда. Среди созданных для этой цели органов на первом месте стоит биржа труда. Это не менее страшное учреждение, чем полиция. Биржа труда действительно располагает административными функциями, она даже арестовывает людей. Не зарегистрированные на бирже труда подлежат наказанию, вплоть до расстрела. Она учитывает всех, даже нетрудоспособных, независимо от того, работает это лицо или нет. Систематически собирает и контролирует списки работающих с проверкой их политического лица. Требует анкеты и биографии и самое главное – отбирает рабов для Германии. Ее органы имеются во всех городах и районах. Возглавляется немцами и почти весь аппарат состоит из немцев.

Все продовольственные ресурсы, их сосредоточение и распределение по потребляющим контингентам, в том числе военным немецким и для гражданского населения, находятся в руках специальной организации, называемой «централост» (какое-то центральное общество по продовольственным делам востока), все звенья которой разветвляются до округа и состоят из немцев. Без разрешения шефа этой организации ни мельница не будет молоть, ни магазин торговать, ни корову не убьют, даже офицер не может получить килограмма клубники без наряда «централоста».

Предприятия, допустим сахзаводы, объединены в тресты, возглавляемые немецкими комиссарами, помимо того, что на каждом заводе имеется ландвирткомендант.

Отделения почты и телеграфа возглавляются немцами. В районном отделении их 2–3 человека. Точно также отделения банка, как правило, возглавляются немцами. Весь этот хозяйственный аппарат в большинстве состоит из раненых или дефективных фрицев, негодных для фронта. Например, в Александровке шеф централоста – старик, его помощник безрукий, начальник почты – с перебитым позвонком. Оба помощника гебитскомиссара – один с вставленным протезом нижней челюсти, другой – в деревянном бандаже. Все они жили на территории сахзавода, где мы работали и мы их видели.

На железной дороге также немцы и много австрийцев. Начальники станций, дежурные по станциям, диспетчера – все немцы. Паровозные машинисты – немцы, а помощники их – русские или украинцы. Причем, у них в последние месяцы проведено сокращение кочегаров на паровозах. Помощник машиниста он же и кочегар.

 

Законодательство

Законодательства, как такового, нет, и, очевидно, никакие из перечисленных органов законодательных прав не имеют. За все время словом «закон» была названа фикция о ликвидации колхозов и разделе земли. Все же мероприятия проводятся приказами центральных и местных органов.

Одним из первых центральных приказов в ноябре 1941 года был приказ, сохраняющей в силе все ранее изданные законы и постановления советской власти, кроме официально отмененных немецкими властями. Но что было официально отменено, не было известно, поэтому население было в заблуждении. Очевидно, этот приказ преследовал цель заставить население выполнять перед оккупантами государственные обязательства.

 

Регулирование и оплата труда

Регулирование и оплата труда производится самостоятельно каждым предприятием. Поэтому наблюдается большой разнобой; на одном заводе 8-часовый рабочий день, а на другом заводе той же системы – 12-тичасовый, с меньшей оплатой чем на первом.

Оплата труда рабочего и служащего повсеместно низкая, примерно в два раза ниже существовавшей до оккупации. Например, директор сахарного или спиртоводочного завода получает 600–700 рублей, средний специалист – 450–500 рублей, квалифицированный рабочий – 300–400 рублей, чернорабочий – 150–200 рублей. Система работы поденная. На пищевых предприятиях применяется стимулирование продукцией этих предприятий.

Роль бывших советских специалистов в промышленности и на транспорте чрезвычайно ограничена, особенно там, где наряду с ними имеются немецкие специалисты. С ними немцы не считаются и презрительно к ним относятся. Есть случаи, когда немцы даже избивают их (в Василькове на кожзаводе избивали главного инженера). Поэтому бывшие советские специалисты работают очень незаинтересованно, а в отдельных случаях вредят. Примеры я приводил в своих объяснениях. На это многие из специалистов готовы, но они неорганизованны, однако между ними сама по себе возникает связь по общности протестующего настроения против фашизма. Например, на сахзаводе к директору Березневичу часто приезжал главинженер треста (фамилию забыл) для откровенных разговоров. Этот в свою очередь имел связь с главными инженерами Мартыновского, Пиевского и Григоровского сахзаводов и с кем-то из Киевского научно-исследовательского института сахарной промышленности. Это не случайные связи. Эти специалисты выделяются только в той группе, в которой могут доверять друг другу свою ненависть к фашистам.

 

Экономическая политика

 

В области промышленности

С первых дней оккупации немцы принялись за восстановление главным образом пищевой промышленности. Из остальной промышленности только кустарная более или менее начала работать и то в большинстве случаев по инициативе местных специалистов. Пищевая же промышленность, в частности сахзаводы и спиртоводочные заводы восстанавливались в большинстве по инициативе немцев. На Правобережье большинство заводов, кроме разрушенных, пущены в эксплуатацию. Я лично знаю работающие сахзаводы в Кировоградской области: Александровский и Каменский, в Киевской области – Смелянский, Мартыновский, Городищенский, Пиевский, Григоровский, Кагарлыкский, Озерянский, в Сумской области – Чупаховский, Степанковский, Спиртзавод; в Кировоградской области – Касарский, Каменский, Кировоградский; в Киевской области – Сквирский, Ставищанский; в Сумской области – Сумской, Бутылковский и в Велико-Писаревском районе.

Из механических заводов зафиксировал работающими Смелянский машиностроительный и Белоцерковский авторемонтный, но не все цеха их работают.

В Киевской области пущены пивзаводы – Смелянский и Фастовский.

Немцы очень пропагандируют развитие кустарного промысла. По этому поводу было много воззваний и обещаний разного рода льгот. В результате некоторое развитие получили промыслы, главным образом по выделке кож, мыла и т.п.

Оборудование сахзаводов частично собиралось из других мест и некоторые детали даже завозили из Германии.

 

В области транспорта

В Киевской, а также Кировоградской областях перешиты и пущены в эксплуатацию почти все железнодорожные магистрали: Киев–Днепропетровск, Киев–Харьков через Полтаву, через Кременчуг и через Ворожбу, Киев–Одесса, Киев–Житомир, Киев–Коростень; железнодорожные мосты через Днепр восстановлены в Киеве, Кременчуге и в Днепропетровске. Также сооружены деревянные мосты. Кроме того деревянный мост сооружен в Черкассах.

Работа железнодорожного транспорта на Правобережье исключительно напряженная. Весной и летом 1942 года по главной магистрали Киев–Днепропетровск проходило 60 поездов в сутки, т.е. через каждые 20 минут, причем днем реже, а ночью и через каждые 15 минут. Особенность немецких паровозов, там работающих, заключается в том, что с заправкой воды паровоз может пройти, примерно, 100 километров. Поэтому особое значение для них имеют водокачки.

На станции Бобринская производится крупное промышленное строительство, характер которого установить не удалось, так как оно засекречено, работы выполняются исключительно пленными и арестованными, но уже видны возведенные высокие кирпичные корпуса. Для строительной площадки освобождена площадь, примерно, в 5 га, с которой снесены старые кирпичные дома, рабочие дома, здания почты и телеграфа, а также вырублены большие деревья. Строительство это расположено от станции Бобринская к речке Тясьмин в сторону Смелы.

Точно также ремонтируются, а местами и достраиваются автогужевые дороги. Восстановлены искусственные дорожные сооружения (мосты, трубы) на основных трассах: Киев–Житомир, Киев–Умань через Белую Церковь. На маршруте Белая Церковь–Умань возле Озерной производится опытное покрытие дороги шлако-бетонной одеждой на каком-то цементирующем растворе, похожем на гудрон. Это изобретение предложил немцам бывший инженер Главдорупра Соловков – махровый фашист. Он претендует на признание немцами патента за это изобретение, якобы скрывавшееся им от советской власти. Проживает он в Белой Церкви.

Основные автогужевые магистрали, подводящие к Днепру: Белая Церковь–Киев, Белая ЦерковьРжищев являются бронированными дорогами, о чем установлены знаки, означавшие, что дороги бронированные на восток являются военными и проезд по ним гражданского транспорта запрещен. Эти дороги все время поддерживаются в эксплуатационном состоянии. В низких и топких местах прохождения этих дорог сделаны накатные мосты из шпал.

В области связи

Начиная с весны 1942 года и до конца лета производились работы по прокладке подземного телефонного провода БерлинДнепропетровск. Эта линия проходит параллельно железной дороге, идущей через Киев. Кабель заложен на глубине полутора метров. Работы по проведению этой связи производились преимущественно силами военнопленных.

Села почти все телефонизированы.

 

В области сельского хозяйства

С первый дней оккупации Правобережья в центре внимания было поставлено сельское хозяйство. Совхозы повсеместно сохранены как госимения. Колхозы продолжали и в большинстве случаев продолжают работу как объединенные хозяйства (громадськи господарства). Посевные задания совхозам, колхозам и единоличникам планируются. Уже осенью 1941 года на Правобережье озимь полностью была посеяна, а весной 1942 года также вся площадь была освоена, причем применялось принудительное размещение семян, т.е. перебрасывание из одного хозяйства в другое.

Все озимое зерно бронируется, а с лета 1942 года изъято из потребления, ограблено даже то, что было собрано с усадебных площадей.

Тягловая сила в ограниченном количестве. Тракторов очень мало. Кроме некоторых восстановленных наших тракторов, небольшое количество завезено было только в Николаевскую область. Трактора как на пахоте, так и на стационарной работе работали на спирте местного производства с примесью в нем каких-то масел.

Вся живая тягловая сила – лошади и волы считаются принадлежащими упомянутым общественным хозяйством, но содержатся по домам у крестьян.

К работе в сельском хозяйстве привлечены все агрономы и агротехники.

Земельные органы первыми были восстановлены во всех звеньях, т.е. в районах и областях. Многие из агрономов вовлечены в административные органы – рай, и сельуправы.

Сельским хозяйством ведают немецкие сельскохозяйственные коменданты.

Сельскохозяйственный инвентарь был пополнен завезенными из Германии молотилками, плугами и культиваторами.

В течение 1942 года несколько раз происходило изъятие лошадей в армию, а летом 1942 года был полностью изъят весь молодняк до 3-летнего возраста, независимо от того кому он принадлежал и сведен в специально созданные фермы. Каково их назначение неизвестно.

В марте месяце был издан так называемый закон о ликвидации колхозов и разделе земли. В незначительных комментариях этого закона разъяснялось, что переход от колхозного к индивидуальному хозяйству будет производится постепенно по четырехлетней программе, а признаком для перехода каждого отдельного населенного пункта является его благонадежность, выполнение сельскохозяйственных планов, а, самое главное, сдача сельскохозяйственной продукции немцам. Сады разделу не подлежат. Усадебная земля была признана собственностью колхозников, не подлежащей обложению. Но летом и осенью изъятие сельскохозяйственных продуктов производилось со всех хозяйств, независимо от того, с какой площади эти продукты собраны.

Принципы раздела земли состояли в том, что раздел производился сначала по десятихаткам, а потом и по отдельным хозяйствам, иногда же сразу по отдельным хозяйствам. Поэтому переход к единоличному хозяйству происходил в отдельных селах и очень редко всплошную в районах. Таким районом являлся только Кагарлыкский.

Уже при распределении и навязывании земли по нормам на душу, появилась подозрительная боязнь у населения, так как вдова или жена красноармейца с нетрудоспособными детьми, не имеющая тягловой силы, тоже обязана была получать землю. Но со всей ясностью это мероприятие выступило после уборки урожая 1942 года, когда был сообщен последующий «порядок», при котором крестьянин, получивший в индивидуальное пользование землю, обязан был самостоятельно ее обработать, обсеменить по доведенному на эту площадь плану, обеспечить урожай и произвести уборку его. Самостоятельно обмолачивать он ни единого колоска не имеет права. Каждому селу даны одна или две молотилки, на которых группы поочередно обмолачивают и засыпают в общие амбары все зерно, хозяином которого является власть. Крестьянам же выдается установленный в данной местности паек. Этот паек не имеет единой нормы. Большей частью принята норма из расчета 300 граммов хлеба в день трудоспособным и 200 граммов нетрудоспособным. А в зерне это соответственно 8–10 килограммов и 5–6 килограммов на месяц. Наивысшие нормы встречались в Каларлыкском районе (где все колхозы ликвидированы) – один пуд на трудоспособного и полпуда на нетрудоспособного.

Перемол зерна на всей оккупированной территории производится по справкам сельстарост и только в пределах выданной нормы зерна в данном селе.

Озимое зерно запрещено перерабатывать повсеместно.

Таким образом, крестьяне, получившие землю в индивидуальное пользование, оказались в худшем положении, чем работающие в общественных хозяйствах, так как последние, несмотря на жестокий режим, меньше вкладывают труда, уклоняясь от него всякими правдами и неправдами, а единоличнику не за кем прятаться, он обязан дать результат своего хозяйствования. Получает же он за труд одинаково.

Способ принуждения к работе везде один – резиновая нагайка. Непосредственное наблюдение за работой ведут агрономы и сельские власти, кроме, конечно, руководителей и бригадиров колхозов. Но наряду с этим всю работу в сельском хозяйстве держат под непосредственным контролем районные и подрайонные немецкие сельскохозяйственные коменданты. Они систематически разъезжают по селам и полям. Манкирующих работой избивают нагайками. Бьют не только колхозников и колхозниц, но и сельских старост, особенно руководителей общественных хозяйств. Были случаи, когда за остановку молотилки в условиях зимнего мороза и метели немцы арестовывали всех бригадиров и руководителей колхоза, избивали их в полицейских камерах, а потом отпускали для продолжения работы. Если же дело не улучшалось, снова били (село Ребедайловка, Каменского района).

Наряду с этим практиковалась система стимулирования. Например, всем работающим на молотьбе выдавали непосредственно у молотилки по 100–200 грамм спирта. Обмолоченный хлеб, как правило, отвозился из-под молотилок на станции. Если такая возможность почему либо отсутствовала, то ссылался в амбарах, школах и т.п. Хотя планы сдачи хлеба как будто бы устанавливались каждому селу, однако хлеб вывозился во время молотьбы до тех пор, пока не оставалось чего молотить. Такие села, как Ставы, Макеевка, Кагарлыкского района, оставались без единого килограмма хлеба, что и потом им не компенсировалось. Поэтому у населения и даже руководителей сел замечалось сопротивление, выражавшееся в затяжке молотьбы.

Система расчетов в общественных хозяйствах двоякая: или выдача пайков поровну, или начисление трудодней.

Севооборот, особенно в тех районах, где произведен раздел земли, нарушился, а местами вернулся к трехполью.

Урожай 1942 года был очень низкий ввиду засухи и низкой агротехники. Точно так же озимый посев в 1942 году произведен весьма недоброкачественно.

 

Политика изъятий

Вначале, в 1941 году, каждое хозяйство обязано было выполнить или довыполнить те обязательства по сдаче сельскохозяйственной продукции, которые были начислены, а местами доначислены уже агрономами по нормам, установленным нашими постановлениями. После этого был произведен учет наличия зерна и давались дополнительные планы. Таких дополнительных планов за зиму было 3–4.

Весной 1942 года было произведено административное изъятие хлеба как в колхозах, так и у колхозников. Метод простой: машины въезжали в село, немцы, при помощи местной полиции, проходили подряд все дворы, производили обыски и по своему усмотрению забирали хлеб, не оставляя часто даже на месяц пропитания семье колхозника.

Точно так же устанавливались, а потом увеличивались планы сдачи сена, соломы. Сдача овощей производилась как с общих, так и индивидуальных огородов, причем сдаче подлежали все культуры, в том числе и бахча, и семена овощей, а осенью 1942 года сдавали и квашеную продукцию.

Фрукты, ягоды подлежат к сдаче в 100-процентном размере урожая.

Продукты животноводства сдавались без единой системы. Так, по мясу вначале была установлена норма – 65 кгр. свинины и столько же яловичины, при приемной кондиции не менее 100 кгр. в живом весе. Позднее же, зимой 1942 года, перешли к установлению общих размеров на село в головах скота, свиней, а также птицы и уже местные сельуправы размещали это количество по хозяйствам. К лету 1942 года все хозяйства уже принимали участие в сдаче в том или ином размере скота и свиней. После этого производилось обыкновенно изъятие коров в тех хозяйствах, где они еще остались, не исключая даже хозяйств полицейских и управленческих служащих. Поэтому коров на Правобережье осталось очень мало.

Убой свиней запрещен, также запрещен убой птицы.

Норма сдачи молока – 720 литров, но и после выполнения этой нормы, что очень редко бывает, хозяйство обязано ежедневно приносить на сдаточный пункт не менее литра молока. Причем, хозяйства, в которых остались коровы, беспрерывно контролируются. Проверка удоя молока производится следующим порядком: в определенный день объявляется запрещение производить утром выдойку коров. В село приезжает комиссия со всякого рода инспекторами молочных пунктов, подряд обходит хозяйства и сама производит выдой коров и в зависимости от результатов, увеличивает ежедневную норму заноса молока на пункт.

Точно также подлежит сдача 100-процентный настриг шерсти. Конволос изъят путем принудительной стрижки грив и хвостов абсолютно всех лошадей, кому бы они не принадлежали.

При вынужденном убое скота или падеже, мясо и кожа подлежат сдаче в полном объеме или Заготскоту или на салотопку.

По птице и яйцу определенной нормы не было. Сдача производилась по потребности немецкого командования, в результате чего большая половина кур и прочей птицы изъята, а также почти весь снос яиц.

Дойные коровы, изъятые у населения, отправлялись в сторону Германии с надписью на вагонах: «Подарок от Украины».

Как мера воздействия на выполнение заданий была запрещена торговля на базарах продукцией животноводства.

Сдаваемая продукция должна оплачиваться по заготовительным ценам, но, как правило, этой оплаты никто не получал, так как владелец коровы или другой головы скота непосредственно на пункт ее не сдавал, у него забирала полиция, сгоняла в табуны и обезличенно скот пригонялся на пункт. Поэтому выражения «сдал» там не существует, а выражаются «забрали».

 

Денежные налоги

Из денежных налогов введены: сельскохозяйственный налог, причем объектами обложения являются земля, сады, скот; подушный налог и налог за собак. Ставка обложения различная и, очевидно, зависит от усмотрения гебитскомиссаров.

 

Финансовая система

Кроме финорганов в районах и областях, в Ровно учрежден эмиссионный банк. Его отделения имеются в районах.

Денежное обращение проходило два этапа: в первый период специальным приказом было признано хождение советского рубля наравне с немецкими оккупационными марками при соотношении один к десяти (одна марка равнялась десяти советских рублям). В мае месяце специальным приказом советские деньзнаки изъяты из обращения и заменены украинскими деньгами, выпущенными эмиссионным банком в Ровно. Эквивалент этих украинских денег был таким же, как и советских, т.е. десять карбованцев равняются одной марке.

Порядок обмена советских денег на украинские, производимый банком, следующий: все деньги подлежали сдаче в банк, но обмену на украинские подлежали только советские купюры до 30 рублей. На все сданные купюры сверху 30 рублей выдавались расписки на право получения обменных денег в будущем. Эти расписки до сих пор не погашены. Этот обмен вызвал немалое возмущение у населения.

Несмотря на выпуск новых денег дороговизна на базарах ничуть не уменьшилась.

 

Торговля

С первых же дней оккупации Киевская газета «Нове українське слово» пыталась поднять вопрос торговли на соответствующую высоту, но было заметно, что все это ее собственная инициатива и что поддержкой немецких властей она не пользуется. Газетка призывала райторги открывать магазины и изыскивать на месте товары, но очень слабо развивалась сеть торговых точек как в городе, так и тем более в садах. До последнего времени сеть осталась очень ограниченной. В сельских местностях торговля находилась в системе потребкооперации и тоже не имела развития. Ассортимент товаров состоял главным образом из остатков наших товаров, собранных с сохранившихся баз. Это преимущественно железо-скобяные, мелкие хозяйственные предметы и продукция кустарного промысла – посуда и прочее. Наряду с этим, хоть и редко, но возникали частные торговые единицы, буфеты и столовые, где продукты питания были в ограниченном количестве и по баснословно дорогим ценам, а также комиссионные магазины, торгующие промтоварами.

Цены в сети торгов и кооперации были также произвольные. Работа всей торговой системы велась бесконтрольно и внимания, видно, ей не было. Никаких товаров откуда бы то ни было на Украину не завозилось. Больше того, в закрытых магазинах для немцев товары, а главным образом продукты питания также были из местных источников.

С весны 1942 года запрещено собираться базарам, а если они все же собирались, их разгоняли гитлеровские солдаты и местная полиция. При этом производился бесстыдный грабеж.

 

Грабежи

Грабежи являются как для немцев, так и для местной полиции обычным явлением и производятся повсеместно и без всякого ограничения со стороны оккупационных властей. Из Киева с самых первых дней оккупации непрерывно вывозится имущество, принадлежавшее жителям города. Целые вереницы автомашин, груженные мебелью, а в конце даже старой рухлядью, направлялись по Житомирскому шоссе в Германию. Поезда загружались посылками награбленного имущества.

Грабежами беспрепятственно занимается и местная полиция. Многочисленны случаи, когда полицейские раздевали на улицах проходивших граждан, если им нравилось их пальто или обувь.

 

Культура

С начала оккупации и после 2–3-месячного периода полного прекращения работы учебных заведений, некоторые из них начали разновременно возобновлять работу. Но на этот счет никаких указаний со стороны оккупантов не было и работа, как правило, возобновлялась по инициативе самих педагогов, с разрешения, конечно, местного коменданта или шефа. Поэтому формы и характер учебных заведений, программы их были разнообразны: в одних местах начали занятия 10-летки, в других 7-летки или 4-летки, в некоторых городах даже гимназии (Смела, Черкассы), в Киеве некоторые институты и техникумы. Но в начале 1942 года в эту область активно вмешались немецкие власти и вначале, как правило, закрыли все учебные заведения, а после, постепенно разрешили работу школ: в сельских местностях только 4-леток, в городских – 7-леток и изредка создали специальные одно и двугодичные школы: сельскохозяйственные, медицинские, кроя и шитья и т.д. В некоторых институтах разрешили занятия на последних только курсах для заканчивающих (Винницкий мединститут).

Единых программ для занятий в сельских школах нет, а сами учителя и местные районные нарообразы боятся их вырабатывать, поэтому многие дисциплины не преподаются: история, география, биология.

Закон божий введен везде. Рассказывают о многих интересных фактах, когда дети оспаривают те утверждения учителей, которые противоречат законам биологии и проч., относятся насмешливо к поведению учителей, которые напоминают о боге и отрицают те основы, к которым сами же приучали учеников в советской школе. Вообще дети ведут себя дерзко: отказываются носить на шее крестики, не отвечают на узаконенные приветствия учителей: «Слава Украине» ответ должен быть: «Слава». В Чигиринской средней школе на уроке диктанта, при записи предложения: «Трудящі нашого міста дуже радо зустрічали свою визволительку німецьку армію», ученик бросил в учительницу кусок мела и вскрикнул: «Брешеш!». В результате он и его отец были арестованы, судьба из неизвестна.

Подобных фактов много, но учителя боятся их выносить за пределы школы. Много учеников отказались ходить в школу и родители их не пускают. В отдельных местах введен штраф за непосылку в школы детей. В результате сокращения сети школ и учебных заведений, многие учителя и учительницы работают на черной работе, главным образом уборщицами.

К системе культурных организаций также относится «Просвіта». В ее ведение находятся клубы, библиотеки. Основным видом клубной работы являются самодеятельные драмкружки и музыкальные кружки. Такие клубы имеются только в городах и райцентрах и то не во всех. На селах совершенно отсутствует всякая работа.

Так называемый актив «Просвіти» состоит преимущественно из детей служащих, административных и полицейских органов, т.е. материально обеспеченных родителей и избавленных от вербовки в Германию.

Репертуар драмкружков состоит из повторения нескольких старых украинских пьес: «Наталка-Полтавка», «Назар Стодоля», «Сватання на Гончарівці» и т.д.

Наряду с этим имеются в городах и некоторых райцентрах кинотеатры, в которых время от времени, но не часто демонстрируются немецкие фильмы, а также из картин, демонстрировавшихся у нас, такие как «Большой вальс», «Музыкальная история», «Песнь о любви».

В Киеве первым возобновил работу театр оперы и балета, а за ним театр эстрады в здании «Музкомедии». Этим очень хвасталась петлюровская газетка «Нове українське слово». В этой газетке была помещена большая статья Ревуцкого (при этом сообщалось, что Ревуцкий известный композитор-орденосец). Статья его представляла собой грязный пасквиль на наше оперное искусство. Этот Ревуцкий как будто бы и является организатором работы оперы. Директором театра был Коханенко, бывший консультант Киевского облисполкома.

Кроме того упомянутая газетка сообщала о возвращении из Харькова, якобы отказавшихся идти с большевиками солистов Гмыри и Иванова.

Работу эстрады в здании «Музкомедии» возобновил известный конферансье Мошинский.

Кроме этого имеются бродячие актеры, которые этим путем добывают питание.

Специальных органов для руководства культурой и искусством я нигде не встречал. Вся деятельность учебных культурных организаций направлялась гебитскомиссарами. Они же утверждали программы для школ и репертуары для театров и клубов.

Другой литературы, кроме периодических изданий газет, литлистка, журнала на оккупированной территории не издавалось (по крайней мере в Киевской области). В Берлине изготовлялись для Украины, с целью фашистской пропаганды, всевозможные брошюры и журналы, которые распространялись на оккупированной территории. Там же издавалась газета «Дойче цейтунг ин Украине» на немецкой языке. Кроме того издавалась газета на русском языке.

На Украине центральной газетой являлась «Волынь», издававшаяся в Ровно, а печатавшаяся почему-то в Луцке. Газеты издавались в генерал-губернаторствах, крупных городах и округах. В Киеве, кроме газеты «Нове українське слово», издавались литературный листок и журнал для женщин. В литературном листке сотрудничал Аркадий Любченко. Ни одна из издаваемых на Украине газет не являлась официальным органом и, судя по содержанию провинциальных газеток, они недостаточно контролировались. Поэтому нередки были случаи, когда прибывшие для распространения газетки снова возвращались с почты по указанию фашистских властей.

 

Фашистская пропаганда

Фашистская пропаганда среди населения оккупированной территории проводилась в широких размерах и разными способами, особенно среди сельского населения. Содержание ее сводилось всегда к одному: к восхвалению гитлеровской Германии, ее нацистского режима, непобедимости гитлеровской армии и т.п. Параллельно с этим в разных формах осквернялся социалистический советский строй.

Помимо устной пропаганды по радио, распространялись иллюстрированные брошюры: « Гитлер освободитель», «Кто такой Гитлер?», « Гитлер друг детей». Такие брошюры выпускались в миллионах экземпляров и в обязательном порядке вручались бесплатно каждому ученику в школе, выдавались населению. Кроме того распространялись открытки с иллюстрациями немецких усадеб, экземпляров породистого скота и т.п. С такими же иллюстрациями стенные календари.

Всевозможные антисоветские плакаты во множестве расклеивались на заборах, в магазинах, в учреждениях, распространялись листовки с перечнем должностей и фамилий товарищей еврейской национальности, занимающих руководящие посты в СССР. С той же агитационной целью отбирались в Киевской области делегации крестьян, которых возили в Германию, а по возвращении печатали их отзывы о том, как живут зажиточные немецкие кулаки. В числе ездивших в Германию называлась депутатка Верховного Совета СССР, орденоноска, колхозница Велико-Половецкого района Н. Ее отчет также печатался. В этом районе, как известно, была орденоноска Ганна Швыдка, но она не депутат Верховного Совета. О ней ли идет речь и правда ли вообще, что была такая депутатка, сказать трудно.

Несколько недель подряд транслировались два раза в неделю выступления из Германии продавшегося фашистам артиста Блюменталь-Тамарина.

С агитационной целью для молодежи предпринимаются поездки по оккупированному Правобережье отрядов «гитлеровской молодежи». Для смотра их, что называется встречей, население собиралось всякими способами. Эта группа была в Александровке на том заводе, на котором мы работали. Дети в возрасте от 12 до 15 лет представляют из себя вымуштрованных манекенов, одетых в военную форму с погонами и кортиками, в пилотках с фашистскими значками. В качестве своих достижений они показывали игру на сурмах немецких маршей.

Религия, как мне кажется, не являлась в числе средств фашистской идеологической пропаганды. Больше того, подчас она давала даже обратные результаты. В первое время к церкви потянулась даже молодежь больше из любопытства, но быстро разочаровалась. За ней постепенно стали остывать и терять уважение к церкви и взрослые, особенно в связи с взыванием попов к богу помочь разбить Красную Армию и даровать победу немцам. А после того, как сами оккупанты показали неуважение к церкви и священникам, сельское население в своей массе признало и в этом обман Гитлера. Дело в том, что в районах Правобережья (Киевская и Кировоградская области) летом 1942 года немецкие коменданты запретили богослужение вечерни в субботу и обедни в воскресенье. Службу разрешалось отправлять только по воскресеньям с 6 до 8 часов вечера. Было также запрещено отправлять службу в большие религиозные праздники, выпадавшие в будние дни: пречиста, спас. Священники в обязательном порядке выгонялись на физическую работу. В Александровке священник православной церкви за какие-то слова (говорили, что будто бы в проповеди он назвал немецкое правительство временным) был наказан 50 розгами. В Переяславе за какую-то провинность священник был повешен на городской площади.

Смехотворный характер приняло крещение детей. Оно было объявлено обязательным для всех до 12-летнего возраста. Понимающие дети сопротивлялись. Местами (село Михайловка, Каменского района) староста обязывал их повестками. Если священник в приходе менялся, производилось перекрещивание. В селе Жаботин, Каменского района, так повторялось три раза. В результате немцы сами скомпрометировали церковь в глазах даже отсталого религиозного населения. Но наряду с этим замечалась большая тяга в сектантские религиозные течения, в частности евангелистов на Правобережьи и староверов в Сумской и Курской областях.

Вся пропаганда, независимо от ее форм и методов, начиная с весны 1942 года и особенно летом, успеха на Правобережье не имела. В первые дни оккупации некоторые слои населения поддались фашистской агитации и сразу принялись за приспособление к новым формам хозяйства: пошла погоня за лошадкой, сбруей, инвентарем для единоличного хозяйства. Но совершенно неправильно думать, что все ухватившиеся за это обрадовались возврату единоличного способа хозяйства. Я лично говорил со многими такими колхозниками и они с искренней болью расставались с колхозами, к которым привыкли и были обеспечены. Они просто боялись остаться без всяких средств после раздела земли и в силу этого тянулись на какое-нибудь хозяйство. Вот почему это наблюдалось даже среди жен красноармейцев, оставшихся с малыми детьми, но ловивших бродячую лошадь, еще не зная, что они с ней будут делать.

 

Настроение народных масс

Если говорить о Правобережье, то там поворот в настроении населения начался с самого начала 1942 года, т.е. со времени снятия военного положения с этих областей и установления гражданской власти. В это как раз время начали туда доходить сведения об успехах Красной Армии. Села и города начали разгружаться от стоящих там в большом количестве румынских войск. Они уходили на фронт и сами выражали безнадежность своего положения. Вера в непобедимость гитлеровской армии открыто таяла не только у поддавшегося фашистской агитации населения, но и у представителей так называемой власти (полицейские, старосты и т.п.).

Гебитскомиссары и хозяйственные коменданты, как органы гражданской власти на оккупированной территории, прибрали власть к своим руками и приступили к осуществлению «нового порядка». Сначала проводились следующие мероприятия:

1. заготовка теплой одежды для немецкой армии,

2. заготовка продовольствия,

3. всевозможная мобилизация на дорожные, снегоочистительные, лесозаготовительные и др. работы.

Такие заготовки одежды, при усердии местной полиции, приняли характер наглого грабежа. Полиция обходила хаты крестьян и насильно тянула все, что ей нравилось: кожухи, валенки, одеяла, белье и т.п. В первую очередь были ограблены семьи коммунистов и советских активистов.

В Каменского, Александровском и Чигиринском районах в зимнюю пору людей раздевали на улицах и отпускали босиком. Всякого рода жалобы немецким комендантам во внимание не принималось. Но были случаи, когда немцы расстреливали тех полицейских, которые присваивали награбленное имущество и не отдавали немцам. Такие расстрелы имели место в Чигирине.

Бывшие кулаки, раскулаченные и распроданные в разное время при советской власти, дождавшись немцев, обратились к их властям с ходатайством о возврате им домов, усадеб и другого имущества. Но те разъяснили, что право собственности восстанавливаться не будет, а места для работы хватит каждому. Единоличников называли лодырями. Ясно было, что фашисты не искали поддержки в этих слоях населения, так как вообще все неарийское открыто признавалось рабами. Только в отдельных случаях были возвращены дома, но это зависело от личного характера немецкого коменданта. Упомянутая часть населения оказалась тоже разочарованной. Недовольство населения выражалось в саботаже работы в колхозах. Специальным приказом было объявлена борьба с саботажниками. Их приравнивали к партизанам и большевистским агентам. В камерах почти ежедневно происходила порка старшин колхозов и бригадиров за плохую организацию работы. В силу этого объявленный в марте месяце закон о ликвидации колхозов и разделе земли, а также о передаче в собственность усадебной земли в селах Правобережья не встретил уже восторга и был принят с явным недоверием. Пропаганда этого закона явно рассчитывала на поднятие настроения и была очень активной. Радио, печать, лозунги, плакаты – все было пущено в ход, причем фашистские агенты объясняли, что все плохое, что было до сих пор исходило от большевиков, засевших в органах власти. Но это не могло уже поднять настроения и рассеять сомнение в большей части населения. Вот почему не замечалось, чтобы население усердно принялось за приобретение права на раздел земли, а это значило – усерднее работать в колхозах и аккуратно сдавать хлеб. У той же части населения, которая землю получила, пропало доверие к немцам во время уборки и присвоения немцами плодов их труда, о чем уже указывалось раньше. Теперь у этих единоличников подчас бывает более активная ненависть к немцам, чем у тех, которые еще «заслуживают» права на землю. Кроме того большое влияние на настроение населения на Правобережье имели изъятие скота, сельскохозяйственных продуктов, грабежи и так называемая вербовка рабочей силы в Германию, проведенная там в значительно больших масштабах, чем в областях Левобережья. Большая половина скота, в частности дойных коров и свиней, у населения отнята. Свиней вообще запрещено убивать. Молодежь почти вся угнана. Есть села, где по 500 и более человек уже забрали в Германию. Метод вербовки носит характер дикого насилия. Например, в Смеле вечером окружался кинотеатр и всех находившихся там угоняли на станцию, запирали в вагоны и увозили в Германию. Кроме того, производятся полицией ночные облавы по хатам. К закрытой в товарных вагонах молодежи не подпускают родителей, в них стреляют. На станции Писки, возле Лохвицы, были жертвы среди стариков и старух, прибежавших на станцию, откуда отправлялись забранные их сыновья и дочери.

В села Правобережья немало возвращается беглецов из Германии. Их правдивые рассказы производит надлежащее влияние на настроение населения. Население Правобережья еще находится под впечатлением проводившихся там вначале зверских расправ с мирными жителями, чинимых карательными отрядами. Истребление беззащитного еврейского населения происходило там неописуемо дикими методами. В Черкассах, например, мужчин, женщин и детей прогнали плотными рядами через минные поля, где они все погибли. В Александровском районе сжигали на скирдах мужчин, женщин и детей, предварительно раздев их.

Кроме того на Правобережье расположены лагери военнопленных. Особенно большие из них в Белой Церкви и Кировограде. Военнопленных заставляют работать от зари до зари. Питание состоит из одной банки редкой баланды. Смертность среди военнопленных колоссальная. Ежедневно на рассвете на глазах населения из лагеря вывозят по 5–10 возов нагруженных трупами. В Кировоград были согнаны пленные матросы из Черноморского флота. Их гнали по городу со скрученными колючей проволокой руками и в руки каждому был положен кирпич. После всего этого их расстреляли.

До двух месяцев не разрешали производить уборку трупов наших бойцов, погибших в боях еще до перехода Днепра.

Приезд во многие города Правобережья, в том числе провинциальные, такие как Белая Церковь, Смела, Александровка немецких семейств и обращение их с нашими жителями вызывает большую бурю негодования.

На предприятиях, где работают немецкие специалисты, настроение наших специалистов резко повернулось в сторону протеста против фашистов, так как последние на каждом шагу презирают русских специалистов. Характерно, что все это некоторое влияние произвело даже на местную полицию. Было известно, что в Знаменском районе начальник полиции вместе со всеми арестованными ушел в лес партизанить. Этот факт не проверен, но его подтверждает и т. Садовничий, тоже работавший в другом районе Кировоградской области.

Летом 1942 года производилась засылка в районы полицейских из Западной Украины на руководящую работу. В Чигирине нач. райполиции и следователь райполиции заменены присланными из Западной Украины полицейскими. Такой объект, как нефтебаза – станция Фундуклеевка охраняется шуцманами из Западной Украины.

В силу всего этого настроение населения Правобережья резко отличается от настроения населения Левобережья. Там нет уже заискивающего отношения к немцам и заигрывания последних с населением, что наблюдалось в Сумской и, особенно, в Курской областях. Несмотря на отдаленность, там больше веры в скорость победы Красной Армии и ее прихода ждут без всякой боязни. На Левобережье сказывается на настроении населения фашистская агитация о том, что Красная Армия в освобождаемых районах производит расправу над населением и т.п. Ее распространяют эвакуированные из Купянска, Старого Оскола и т.д. полицейские. В Киевской области менее восприимчивы к такой агитации, потому что там почти в каждой семье вместе с Красной Армией ждут кого-нибудь из родных, потому что оттуда даже старшие возрасты были своевременно эвакуированы в тыл, а дома только те мужчины, которые вернулись из плена. В Сумской же, Харьковской и Полтавской областях, как это было видно, кроме вернувшихся из плена, дома отсиживается много дезертиров, укрывавшихся от мобилизации и они чувствуют себя в ответе перед Красной Армией.

 

Отличие правобережных областей от левобережных

Из целого ряда экономических и военных мероприятий, проводимых оккупантами на правом берегу, видно, что они тоже имеют определенный расчет. Несмотря на почти одновременную оккупацию Киевской, Кировоградской и Полтавской областей, в развитии хозяйств их резкая разница.

1. На Правобережье восстановлено много промышленных предприятий, особенно работающих на сельскохозяйственном сырье.

2. Перешиты все железные дороги и по ним происходит беспрерывное движение.

3. Шоссейные дороги отремонтированы и восстановлены дорожные сооружения.

4. Телефонная связь восстановлена, причем на главных магистралях, идущих по бронированным дорогам (военным), ведущим к Днепру, например Белая ЦерковьРжищев, постановлены новые телефонные столбы параллельно с имеющимися там старыми (ширина между ними 100 метров), но провода к ним не подвешены.

5. В небольших городах: Белая Церковь, местечке Александровка сносятся старые жилые дома и дома, принадлежащие учреждениям, а вместо них строятся новые кирпичные или надстраиваются этажи на кирпичных домах.

6. На правом берегу до осени 1942 года было больше немцев как в городах, так и селах. Например, гарнизон Белой Церкви, как видно, составлял несколько тысяч человек не только немцев, но и мадьяр. Там же происходит обучение, очевидно, только привезенных из Германии молодых немецких солдат. Точно также в Белой Церкви и Кировограде формировались украинские добровольческие части. Их меньше – несколько сотен.

Вербовка в армию украинцев проводилась за счет первого и второго набора полиции, т.е. все поступившие с начала оккупации в полицию были взяты весной 1942 года в армию, а вместе них произведен набор новых полицейских, которые летом также были взяты в армию. Очевидно, такой расчет был заранее обдуман и поэтому украинская полиция вначале создавалась в удивительно большом количестве, – на среднее село до 20 человек, причем, будучи запятнанным тем, что он пошел в полицию, он уже не сопротивлялся и шел в немецкую армию. Кроме того, в добровольческую армию черпались кадры и из числа военнопленных, но не в большом количестве.

7. Предусмотрена также лучшая оборона на правом берегу. На крупных станциях, таких как Бобринская (правда, больше нигде я не видел), установлены зенитные орудия и пулеметы и они находятся там постоянно, несмотря на то, что советские самолеты бомбили Бобринскую один раз – в сентябре 1942 года. Возможно, что эта противовоздушная защита связана с важностью того строительства, о котором уже упоминалось.

8. В июле и августе месяцах 1942 года производилась тщательная рекогносцировка правого берега Днепра в районе КременчугЧеркассы (может быть и в других местах, но только здесь было точно установлено). В районе Чигирина, около Бужина, обследован каждый холмик, произведена разбивка колышками. Население в это время не допускалось к берегу. Были разговоры, исходившие от полицейских, о предполагавшемся отселении от Днепра жителей на 40 километров.

Совершенно иная обстановка на левом берегу, в том числе и в Полтавской области, где тоже военное положение было снято. Здесь незаметно стремление к поднятию даже сельского хозяйства. Много пустырей, особенно в Сумской и Черниговской областях. Тем более мало восстанавливается промышленность и слабее работает транспорт. Достроена только автотрасса Киев–Харьков на всем протяжении по типу улучшенки. Немцев здесь также было мало, а в селах они почти совсем не встречались. Население Левобережья еще мало испытывало на себе «новый порядок» фашистов. Потребляется здесь еще ржаной и даже пшеничный хлеб, а на базарах были даже молочные продукты, от чего отвыкли уже в Киевской области.

На Левобережье формируются немцами национальные части, составляющиеся, главным образом, из узбеков. Их много – целые тысячи и сосредоточены они были в таких городах: Пирятин, Лохвица, Гадяч, Лебедин, Сумы. Немцы их обучали на полях вокруг этих городов. Младшие командиры у них из своего же состава. Все они обмундированы в немецкую военную форму и вооружены немецким оружием. В разговорах они заявляют, что воевать с Красной Армией не собираются, но без угрызения совести бряцают немецким оружием и живут на немецких пайках. Собраны они из всех лагерей военнопленных.

 

Работа украинских националистов

Работа украинских националистов ни в чем ярко не выражена. Характерны такие явления: с приходом в Киев немцев, одновременно с немецким фашистским флагом был вывешен желтоблакитный петлюровский флаг. Украинская полиция носила желтоблакитные нарукавные повязки. Через 2–3 месяца все это было упразднено: флаг снят, повязки запрещены. Городские и районные националистические газеты в качестве эмблемы имели петлюровский трезубец, а потом и эта эмблема исчезла. По всему видно, то все эти стремления националистов пресекаются немцами. По непроверенным данным, немецкие гебитскомиссары из числа руководителей украинскими органами (управа, полиция) в секретном порядке вербуют в социал-националистическую партию. По этому поводу, как нам сообщалось, происходило секретное заседание в Александровке, на которое не допускался никто, даже полицейские. Такой метод вербовки как будто бы проводился и в Кировограде (эти сведения сообщены директором сахзавода т. Березневичем).

 

Народное движение против оккупантов

Учитывая такую обстановку, естественной должна быть активизация народного движения против оккупантов в Киевской и Кировоградской областях. Это движение и на самом деле является широким и глубоким, но оно недостаточно вылито в форму партизанской борьбы. Это объясняется тем, что до нашего отступления не везде были удачно созданы отряды, а потому они распались еще до занятия немцами территории, а создание новых отрядов в особенностях той местности и при условии жестокого режима очень затруднялось. Там же, где условия были более благоприятные, партизанская борьба не прекращалась. В Черкасских лесах, несмотря на то, что они много раз прочесывались сильно вооруженным карательным отрядом, продолжал укрываться и время от времени наносить удары немцам, небольшой отряд Савченко (из села Мошен). Черкасские партизаны осенью 1941 года произвели налет на Белозерье и истребили 31 чел. немцев, взяли много оружия и разбили несколько автомашин. Несколько раз подрывался железнодорожный путь между Бобринская и Цветковым. Много раз находили шашки, подложенные под рельсы. В результате немцы установили охрану железнодорожных путей. Железная дорога от станции Бобринская до Киев охраняется на всем протяжении днем и ночью поставленными через каждые 100 метров часовыми, для которых немцы заставили население сделать по всей дороге будки.

В Кировоградской области, в районе ЗнаменкаЦыбулево, летом 1942 года партизаны из Черного леса три раза взрывали путь и обстреливали идущие на фронт эшелоны. В результате, два из этих эшелонов возвратились обратно и движение поездов прекращалось на некоторое время – до суток, паровозы же, не доходя до Знаменки, возвращались обратно задним ходом в течение нескольких недель, настолько был поврежден путь и поворотный круг. Карательный отряд румын, посланный в Черный лес для ликвидации этой группы партизан зимой 1942 года, вернулся, потеряв убитыми своего командира – офицера и двух полицейских, а партизанский отряд остался невредим.

В Елисаветградковке ( Кировоградская область) после расстрела коммунистов-заложников, поводом к чему были упомянутые взрывы железных дорог, были убиты народными мстителями немецкий комендант, начальник райполиции, а также ранен его заместитель.

Народный патриотизм проявлялся в самых разнообразных формах. Там издан приказ, имеющий силу фашистского закона, согласно которого всякий выявивший партизана или большевистского агента, получает денежную награду в размере тысячи рублей и увеличенный надел земли, а не донесший или пустивший в хату партизана, даже военнопленного бежавшего из лагеря, карается смертью. Тем не менее не известны факты, чтобы кто-нибудь польстился на эту награду. Несмотря на угрозы, что является более реальным чем награда, всегда можно найти поддержку у любой колхозницы. Между прочим, в народном движении на оккупированной территории женщины активнее мужчин. Они открыто, в глаза, ругают немцев. На Александровском маслозаводе женщины устроили дебош по поводу необходимости сдавать 100 процентов удоя молока и когда зав. пунктом, он же полицейский, напомнил им, что теперь не большевистская власть, из толпы раздались крики – мы большевиков целовать будем, только бы они скорее пришли. Эту толпу разогнали немцы и, очевидно, не поняв в чем дело, избили полицейского. В Чигирине одна женщина дала немецкому офицеру вместо масла требуемого у нее, дулю под самый нос и назвала его немым чертом, за что, конечно, была немедленно повешена на акации возле своей хаты.

Среди сельских женщин и в частности девушек, как правило, нет и не было физической связи с фрицами. Наоборот, они хранят теплую память о красных соколах. В Узинском районе я видел трогательную картину. После происходивших там боев на полях остались трупы наших танкистов. Гитлеровцы сразу убрали трупы своих бандитов и похоронили их в лучших местах, всячески оформив могилы. Только через месяц-полтора, а кое-где и два разрешали населению закапывать тела наших бойцов при обязательном условии не сносить их с места и разравнивать могилы. На тех местах весной 1942 года были посеяны хлеба, а иные обросли бурьяном, но летом 1942 года между хлебом и бурьяном зацвели домашние высокие цветы «уздыки». Эти места находятся в поле, далеко от сел, но чья-то рука отметила могилки славных танкистов. Это можно было делать только рискую жизнью.

Недостаточно активные формы патриотического движения на Правобережье объясняются еще и тем, что население и наши организации там давно оторваны от фронта. Кроме того совсем мало забрасывается туда листовок. Случаев забрасывания листовок за зиму 1941–1942 гг. было только два – в январе и марте в районе ЗнаменкаБобринская. Между тем, несмотря на зверский режим, за листовками гонятся, хоть и рискуют жизнью. Листовки переходят из села в село за много километров. Среди арестованных много появлялось таких переносчиков, причем также в большинстве женщины. Листовки очень нужны.

В ночь с 13 на 14 сентября 1942 года наши самолеты бомбили станцию Бобринская. Утром 14 сентября я с т. Шевченко проезжал станцию Бобринскую и трудно передать тот восторг и надежды, которые выражали рабочие и военнопленные, работавшие на станции. Иные начали покупать советские деньзнаки, уже полгода изъятые из обращения.

Ко всему этому необходима также и живая связь, особенно с теми подпольными организациями, которые возникли в тылу самостоятельно уже после отступления наших частей, причем связь с Правобережьем наиболее надежна через женщин, потому что мужчин там до 45-летнего возраста очень мало, их еще осенью 1942 года угоняли в Германию, за исключением тех, которые работают на важных производствах или на транспорте, а военнопленные, ранее выпущенные из лагерей, но не местные, вновь взяты в лагеря и проход по той территории для мужчин очень затруднителен.

Все вышеперечисленные материалы собирались и предназначались для передачи ЦК партии через подготовленного для этой цели члена партии Киевской организации т. Шлопак Наталью Иосиповну, но обстоятельства сложились так, что мне самому предоставилась возможность бежать оттуда, а т. Шлопак осталась там и должна держать связь с т. Кравченко – секретарем Чигиринского РПК.

 

БЕРДНИК Петр Тимофеевич (подпись)

 

 

ЦДАГОУ, ф. 1, оп. 22, спр. 123, арк. 42–76.

Подписанная копия. Машинопись.

ЦДАГОУ, ф. 1, оп. 22, спр. 123, арк. 42–76.